— Верно! — поддержала его Ника, смерив хмурым взглядом волшебницу и тоже подняв бокал. — Надеюсь, что когда-нибудь моя мечта осуществится, и я повстречаю этих героев. А пока что, мы с друзьями будем путешествовать, чтобы вдохновлять тех, кто также как и они, желает помогать другим.

Грохнув кружкой по столу, волшебница молча встала и ушла в сторону трактира.

— Что это с вашей подругой? — посмотрел ей вслед староста

— Просто… она не очень любит вспоминать те события. — Не слишком уверенно соврал я, также поднимаясь. — Пожалуй, мне тоже пора! Приятного вечера!

— Да ладно вам, Ксандер! Останьтесь! — Начала уговаривать Вероника. — Ничего с ней не случится! Подуется немножко и придёт.

— Она права! — поддержал её Миша. — Если женщине нужно побыть одной, лучше не мешать. Выпейте с нами!

— Извините, ребята, но порой, чтобы решить проблему, одной моей удачи бывает недостаточно.

Я ещё раз попрощался и пошёл за чародейкой, чувствуя спиной недоумённые взгляды друзей. Найти Серас не составило труда. Она была в небольшом саду за трактиром. Чародейка стояла, прислонившись к яблоне, обхватив себя руками и смотря на безбрежную пустыню, раскинувшуюся позади деревни.

– Чего тебе надо? — Даже не обернувшись, спросила она, услышав звук моих шагов. — Или уже надоело выслушивать восторженные возгласы поклонницы?

— Нет. Просто ты так быстро убежала, что я начал волноваться. Всё в порядке?

— В полном! — не оборачиваясь, ответила она. — Просто устала слушать речи очередной наивной дурочки, считающей вас чуть ли не святыми!

— Серас, я…

— Мне вот интересно, — перебила меня чародейка, — ты и раньше так хорошо умел врать или этот навык появился после вашего с Мартином чудесного воскрешения?

— Да пойми ты…

— Что?! — Уже не выдержала волшебница, резко обернувшись и подойдя ко мне вплотную. — Что мне нужно понять?! Как так получилось, что самый близкий и дорогой человек вдруг оказался лжецом и предателем? Ты это хотел объяснить?

— Я и Мартин просто пытались вас защитить!

— И для этого надо было нам лгать?! Вы могли всё рассказать. Мы бы нашли выход. Вместе! Но никому из вас это в голову не пришло. Вместо этого вы вновь решили корчить из себя героев, даже не подумав о нас с Айной.

— Я просто не хотел, чтобы тебе вновь пришлось пройти через пережитое снова.

— Правда? То есть ты действительно думаешь, что забыть о ком-то кого любишь, лучше, чем потерять его? — Волшебница отступила на шаг, опустив глаза. — Когда близкие уходят, это … тяжело, страшно, и… больно. Очень больно! Но воспоминания о часах, проведённых вместе с ними, остаются. В них мы всегда будем вместе. Кто … кто дал тебе право отнимать их у меня? Говори!

— Послушай, Серас…

— Хватит! Я устала от твоей лжи! Просто… оставь меня в покое! Я … я не хочу тебя больше видеть!

Чародейка уже хотела уйти, когда я схватил её за руку и притянул к себе, обняв, несмотря на сопротивление.

— Отпусти! — Принялась она колотить меня по голове и плечам. — Отпусти, кому говорю!

— Не отпущу, пока не выслушаешь!

— Гад! — Вцепилась мне в волосы Серас. — Сволочь!

— Да, верно! — Даже не пытался защититься я от ударов кулачков девушки. — А ещё трус и лжец. Ты права! Мне действительно стоило сразу всё тебе рассказать.

— Почему ты такой?! Кто дал тебе право решать за меня?! — продолжала она бить меня, уже сорвавшись на крик. — Мерзавец! Подлец!

— Потому, … — уже не выдержал я, прижав её к себе так сильно, как только мог, — потому что, я люблю тебя, дура!

Удары постепенно прекратились, и девушка замолкла, хотя я по-прежнему слышал её сбивчивое дыхание вперемешку с всхлипывание.

— Прости меня, пожалуйста. Будь у меня хотя бы половина храбрости Мартина, давно бы признался, но я боялся это произнести. — Мне, наконец, удалось поднять на неё глаза. — Я тебя люблю, Серас! Люблю больше всего на свете! Больше жизни! Если ради тебя придётся исчезнуть в забвении — пусть так, но я просто не мог видеть, как ты плачешь! Что угодно, только не это! Потому-то ничего и не сказал. Можешь называть меня как хочешь — предателем, лжецом, трусом! Но, пойми, я делал это ради тебя. Прошу, поверь!

Вновь повисла тишина. Мы оба молчали, не зная, что ещё сказать. Мне даже показалось, что остальные звуки притихли сами собой, дабы не мешать нам.

— Дурак! — Наконец произнесла она, прильнув ко мне всем телом и, обвив шею руками, поцеловала мокрыми от слёз губами. — Господи, какой же ты дурак! Не нужно отдавать за меня жизнь, глупый. Ты — и есть моя жизнь!

Я зарылся лицом в её каштановые пряди, вдыхая их аромат. С души словно свалился огромный булыжник. Мне не хотелось, чтобы этот миг заканчивался. И ей тоже.