Но честолюбивого адмирала мало волновали подобные перспективы. В конце концов, он и без того уже давно стоял одной ногой в могиле. Иван Федорович буквально чувствовал, что пришло его время. И сейчас он твердо вознамерился не упускать шанса и получить то, что, по его мнению, давно уже заслужил. Власть, почести, признание и место в истории — вот к чему стремился этот человек.

Именно жажда власти и безграничного могущества толкала Самсонова на этот безумный, почти самоубийственный шаг. Но адмирал верил в свою счастливую звезду, в свой флотоводческий гений и в преданность подчиненных ему офицеров и матросов. Уж кто-кто, а седой и опытный адмирал прекрасно знал, как завоевать сердца своих подчиненных. За долгие годы скитаний по безднам космоса Иван Федорович в совершенстве овладел искусством превращать вверенные ему экипажи в единый, спаянный железной дисциплиной организм, беспрекословно подчиняющийся воле своего командира.

В этот момент под его командованием находилось более восьмидесяти крейсеров и линкоров, с экипажами, состоявшими сплошь из ветеранов войны с американцами и османами в «Тавриде», «Бессарабии» и «Екатеринославской». У штурвалов и палубных орудий стояли сейчас не просто космоматросы, но настоящие профессионалы, готовые по первому слову командира ринуться в самое пекло и умереть во славу, как они думали, Российской Империи.

Самсонов лично знал в лицо и по имени едва ли не каждого офицера своего космофлота. Многие из них начинали службу под его командованием еще старшими космоматросами и мичманами, и вот теперь, спустя годы, выросли в первоклассных специалистов, составлявших костяк экипажей боевых кораблей. Не раз и не два довелось им вместе пройти через ад космических битв, деля пополам скудный паек и глоток живительного кислорода. В минуты смертельной опасности и невыносимых тягот они привыкли полагаться лишь на две вещи — удачливость и мудрость своего адмирала, да еще собственную выучку и отвагу.

Неудивительно, что между Самсоновым и его подчиненными давно установилась прочная, почти мистическая связь — узы боевого товарищества, спаянные кровью и потом. Грозный седовласый командир был для своих «моряков» и космопехов и отцом родным и полубогом, чье слово — закон, а мановение руки — приказ. Стоило Ивану Федоровичу лишь шевельнуть бровью, как тысячи глоток разражались громовым «Ура!», и тысячи рук тянулись к оружию, готовые ринуться в бой по первому зову.

Самсонов прекрасно отдавал себе отчет в том, какую силу он сосредоточил в своих руках. Недаром император Константин Александрович с великой опаской и подозрительностью относились к командующему Черноморским флотом. Слишком уж независимо держался Иван Федорович, слишком часто позволял себе открыто критиковать решения верховной власти и спорить с царственными особами. Да и преданность его подчиненных лично адмиралу, что проявилась при незаконном освобождении Самсонова из-под стражи, а не престолу, не могла не вызывать тревоги…

Итак, теперь, когда Российская Империя оказалась на пороге династического кризиса и раскола, когда будущее государства, казалось, зависло на волоске — адмирал, наконец, счел, что настало его время. Теперь-то он сполна отплатит всем этим спесивым ничтожествам из имперской верхушки, втайне презиравшим его и считавшим безродным выскочкой. О, Иван Федорович припомнит им все унижения и оскорбления, что ему довелось вытерпеть за годы службы! Слишком долго он терпел и помалкивал, копя силы для решающего броска. И вот, похоже, час расплаты наступил.

С мрачным удовлетворением адмирал наблюдал за тем, как космические линкоры и крейсера «черноморцев», подвластные движению его руки, разворачиваются единым строем и устремляются к столице Российской Империи. Исполинские корабли, вопреки законам и приказам высшего командования, покидали свои базы и пункты сосредоточения, на всех парах устремляясь навстречу неведомой судьбе. Даже сейчас, балансируя на краю пропасти, Иван Федорович не мог не восхищаться безупречной слаженностью и четкостью маневра, с которым эскадры внезапно оживших космических исполинов покидали свои стоянки и строились в походные колонны.

И вот теперь вся эта исполинская эскадра из космической стали и человеческой плоти, спаянная воедино несгибаемым духом братства и верности, устремилась к сердцу Российской Империи. Чтобы низвергнуть прогнившую династию Романовых, погрязших в блуде и беззаконии, чтобы вознести на вершину власти истинного защитника и радетеля Отечества — адмирала Ивана Самсонова. Так думал, по крайней мере, сам командующий мятежниками, в душе уже видевший себя если не новым императором, то по меньшей мере Верховным Правителем державы…

«Слава Российской Империи! Слава адмиралу Самсонову!» — эти крики, подобно раскатам грома, оглашали эфир, а также отсеки и переходы боевых кораблей, уносясь в безмолвную пустоту космоса. Космоматросы и офицеры ликовали, чувствуя, как вместе с привычной тяжестью похода, на их плечи ложится и груз великой исторической миссии. Сама судьба, казалось, избрала их для того, чтобы покарать обнаглевших узурпаторов и самозванцев, решивших погубить Империю.

Свой космофлот Самсонов усилил гарнизонными группами, изначально набранными для ведения войны с Коннором Дэвисом, а теперь за ненадобностью распущенными по внутренним мирам к местам своей прежней дислокации. Иван Федорович по маршруту своего следования благополучно их приватизировал. Тут адмирал проявил незаурядное стратегическое чутье и предусмотрительность, существенно усилив свою эскадру.

Капитаны кораблей, средний и младший офицерский, а также мичманский состав Черноморского флота, получившие свои должности и награды лично из рук Ивана Федоровича Самсонова, были преданы своему командующему и беспрекословно выполняли все его приказания. Эти люди прошли с адмиралом огонь, воду и медные трубы. Самсонов, что называется, не щадя живота своего, вел их от победы к победе, закаляя боевым огнем и превращая бывших зеленых юнцов в обветренных космическими ветрами ветеранов.

Те из офицеров, кто хотя бы раз удостоился награды или похвалы из уст сурового командира, почитали этот день величайшим событием в своей жизни. Зачастую, отличившиеся в боях лейтенанты и капитаны, принимая из рук адмирала очередной орден, буквально трепетали от благоговейного восторга. Ведь получить признание самого Самсонова — это было куда почетнее, чем услышать высочайшую похвалу из уст его императорского величества или кого-то из великих князей.