Они идут в театр! Они не ходили в театр с тех пор, как поженились. Конечно, это начало новых отношений.

Раньше она придумывала праздники ему, теперь он — ей!

Чтобы обратить внимание Юрия на себя, решила сшить новое платье. Нашла замечательную портниху и одно за другим придумала три платья. К её удивлению, первое новое платье Юрию не понравилось. Он сказал, что оно ей не идёт.

Два других Катерина даже не показала Юрию. Взяла их на работу.

Никогда раньше, до Юрия, о тряпках не думала, ходила всегда в одном и том же строгом костюме. До женитьбы — в чёрном, после — в зелёном, который им продали по талонам в магазине новобрачных: по зелени разбросаны белые, мелкие кони.

— Тома, помоги мне! — как только закончилась конференция, попросила Катерина. — Мы сегодня идём в театр!

Они заперлись в пустом кабинете.

Сначала она надела платье красное. Молния во всю длину, и сразу стянута талия, под горлышко ворот, обтягивающие рукава.

— Как влитая! Необыкновенно! — восхищалась Тамара и заставляла Катерину крутиться. — Идёт потрясающе. Тебе в нём восемнадцать, не больше. Только ты слишком худа. — Неожиданно Тамарины глаза наполнились слезами. — Ты совсем извелась, тебя не узнать. Он не вампир у тебя, кровь не сосёт? Очень похоже. Ходишь бочком, как виноватая. Глаза — жалкие. Кожа — жёлтая. Я ненавижу его. Ты не молчи, объясни мне, что к чему, я тебе такой совет дам, вмиг всё будет как надо.

Катерина покачала головой:

— Чем ты поможешь мне? Помочь никто никому ни в чём не может.

От постоянного молчания, от постоянного подавления своих желаний и чувств, от постоянного напряжения Катерина ослабла — давно уже близкие, слёзы вырвались бесконтрольно, она не сумела удержать их. Глотала, сбрасывала с глаз, а они сыпались.

— Здорово он тебя ухайдакал! Что он с тобой делает? Бьёт? Нравоучения читает? Кровь пьёт?

— Молчит, — вырвалось у Катерины. — По воскресеньям мы иногда ходим гулять в лес. В лесу он тоже молчит. Иногда спрашивает о моей работе. Наверное, ему интересно, я уверена, что ему искренне интересно, но, представляешь, я почему-то разучилась говорить, отделываюсь прекрасными словами «всё нормально» или «всё в порядке». Иногда он начинает восхищаться природой. Это у него происходит очень странно. «Оглянись вокруг!» — говорит он. И всё.

— Он спит с тобой? — грубо прервала её Тамара. Ещё ниже опустила Катерина голову.

— Почти нет. Мне кажется, у него кто-то есть.

Он, наверное, кого-то любит. Не знаю, ничего не понимаю. Мне кажется, он человек удивительно цельный, точно из одного куска, человек одной страсти. Если у него кто-то есть, зачем он женился на мне? Если у него никого нет, почему он так мало обращает на меня внимания? Хотя он и говорит, что главное в жизни — работа, но я не верю, нельзя работать день и ночь, правда? Я чувствую, в нём целая буря спрятана, только крепко, всей своей силой он держит себя в руках. Почему? Кто он? Я не знаю. Я так старалась всё для него делать, чтобы ему было хорошо: пирожные пекла, платья вот придумала, а он ничего не замечает. Гостей к нам не зовёт. Правда, перед Борькой пляшет, целые вечера разговаривает с ним, специально вино держит для Борьки. Ничего не могу сказать, к Борьке относится прекрасно, знаешь, как-то совсем особенно, у них какие-то секреты! Но своих друзей не позвал ни разу. Почему? Не считает меня достойной?

— Может, их у него нету? — ворвалась в монолог сердитая Тамара.

Катерина не услышала Тамариного вопроса. Была она странно в себе сосредоточена, словно в себе искала ответы на свои недоумения и не находила, словно причина произошедших с ней изменений притаилась именно в ней.

— Мы живём полгода. А он так же таинствен, как в первый день. Я ничего о нём не знаю. Я совсем не сплю. Лежать рядом с ним, хотеть… и ничего. Знаешь, он категорически против детей.

— От него зависит? — грубо спросила Тамара. Катерина обречённо кивнула.

— Он же фактически не спит со мной!

— Всё ясно. Снимай платье, — резко приказала Тамара.

— Оно не понравилось тебе?

— Ты сегодня в театр не пойдёшь!

— Как не пойду? — от удивления Катерина села на лежачок. — Это невозможно, ты что? Он же будет ждать!

— Пусть ждёт. А ты скажи, что теперь от тебя самой всё будет зависеть. Когда захочешь, дети будут…

— Ты с ума сошла! Зачем же насильно? С человеком нужно обращаться осторожно. — Катерина замёрзла в комбинации, поспешно натянула свою рабочую одежду. — Если он не хочет…

— Насчёт осторожности с человеком помолчи. Не один человек, два! С тобой тоже нужно обращаться осторожно. Ты спасаешь женщин от бесплодия, для наших больных ребёнок-счастье, и мы все понимаем, что значит для женщины ребёнок, и вдруг — на тебе: не смей родить ребёнка! Зачем он тогда женился? Ради одной первой ночи близости?! По твоим глазам вижу, даже она тебя не удовлетворила, так?

Катерина глубоко вздохнула.

Она удивлялась Тамаре. Откуда Тамара всё про неё знает? Откуда в ней такая жестокость, такая уверенность, как надо поступать?

— Ты ему служишь, а мужику служить нельзя. Нужно жить и для другого, и для себя. Истина, открытая великими людьми до нас. Зачем тебе быть несчастной? Ты самая красивая в клинике, самая добрая. И прекрасный врач, стольким людям помогла! За что же тебе выпало страдать? К чёртовой бабушке! Я не разрешу…

Катерина забралась на лежачок с ногами, поджала ноги, они костюмом не закрывались, и Катерина укутала их новым красным платьем. С детской надеждой смотрела на Тамару. Малиновые сочные щёки у Тамары, злые глаза, пухлые, как у ребёнка, губы. В первый раз такие злые глаза.