— Открывай уже!

Я поворачиваю замок и впускаю сестру. Не здороваясь и даже не задерживаясь в коридоре ни на секунды, она несется в сторону моего туалета, попутно вещая

— Я сейчас описаюсь!

Я вздыхаю, закрываю дверь и возвращаюсь к своему шкафу.

Через минуту в комнату входит Пегги. Она опирается о дверной косяк и с раздражающей ухмылкой наблюдает как я натягиваю очередную пару удобных для моей задницы штанишек.

— Вкуса у тебя, конечно, нет!

Я поворачиваюсь к ней с мрачным взглядом.

— Твоего мнения никто не спрашивал!

— Как твой сексуальный директор?

— Переходишь сразу к делу?

— Зачем тянуть!

— Действительно. Как твоя беременность?

— Я первая спросила. Сначала ты, потом я. Итак, как твой секси босс?

— Он в порядке. Спасибо, что спросила. Теперь отвечай на мой вопрос.

— Ну уж нет! Ты просто отмахнулась от меня. Расскажи мне больше.

Я вздыхаю и корчу кривую рожицу.

— О, что-то интересное!

Она слишком хорошо меня знает, пора это исправить.

— Так и?

— Ничего такого. Мы случайно встретились на кладбище и потом он подвозил меня, и…

— Подожди-подожди. Ты сказала на кладбище?

— Ну да.

— Что ты там делала? И что он там делал?

— Я была с Лилли на похоронах ее отца. А он навещал могилу своей матери.

— Полли, да это судьба, не иначе!

— Иди ты!

Я бросаю в Пегги одну из юбок, и она ловко ее ловит.

— Так! А что потом?

— Потом был момент. Ну, такой…

— Какой?

— Ну….

Я пытаюсь подобрать нужное слово, чтобы передать то, что я чувствовала, но при этом так, чтобы не подпитывать воображение Пегги. И что еще важнее, свое собственное.

— Колись уже! Ты же литературный работник! Как тебе вообще работу дали с таким словарным запасом?

— Я просто думаю.

— Что тут думать! Просто скажи, что было.

— В общем, он делал “это”!

– “Это”?!

— Ну…

Я подхожу к Пегги и так же, как вчера делал Макс, подношу руку к ее лицу, замираю и смотрю в глаза. Пегги поднимает одну бровь.

— Пытаешься высосать мой мозг?

Я убираю руку.

— А он у тебя есть?

Пегги подходит к моей кровати и по-свойски ложится на бок, опершись головой на свою ладонь.

— То есть у вас был романтический момент!

— Ну, это было похоже. Но вряд ли.

— Почему вряд ли?

— Ты же видела его. И ты даже видела его подругу!

— Ну, видела. И что?

— Да они же богожители! А у меня шелушатся пятки.

— Пятки? О, да. Это настоящая проблема. Прости, но теперь ты можешь забыть обо всех мужчинах. Сухие пятки — это приговор.

— Дело не только в этом!

— Да какая разница, в чем дело. Ты сейчас придумаешь тысячу и одну причину, по которой можно забить на собственные желания, зарыться с головой в эту твою гору нафталиновой одежды…

Пегги кивает на все, что я перемерила за это утро.

— …а потом умереть в этой квартире, отдав свое милое личико на растерзание Гудрона.

Услышав свое имя, Гудрон подходит к Пегги и трется об ее ноги. Пегги наклоняется к нему и проводит рукой по спине.

— Что, засранец! Признавайся, ждешь, когда она окочурится?

Гудрон мурчит.

— Знаю, что ждешь.

Я не могу не улыбаться.

— Я надеюсь его пережить.

Сестра опять наклоняется к Гудрону.

— Слышал, что она говорит? Можешь прогрызть себе путь в будущее уже сегодня ночью. Начни с носа.

Я вздыхаю и сажусь рядом с сестрой. Она обнимает меня, как всегда.

— Не грусти. Все будет в ажуре. Просто хватит прятаться от мира, от себя. Ты красивая баба! Зачем ты прячешь себя? Покажи этому твоему красавчику, какая ты на самом деле. Хрен бы с ним! Пусть глотает слюни и идет в жопу. Найдешь еще сотню таких же!

Я поджимаю губы и ничего не отвечаю.

Таких, как он, больше нет.

Конечно, я не скажу этого Пегги. Она не поймет.

Я поднимаюсь на ноги и продолжаю искать что надеть.

— Теперь твоя очередь. Что с твоей беременностью?

— Она есть!

Пегги говорит это гордо. Почти бравурно.

— Я думала, это уже известный факт.

— Он был известный, но не подтвержденный. Теперь все официально. Во мне зреет жизнь. Я что-то вроде пивной бочки.

— Какая милая аллегория.