— Жалеешь? — глубоким каким-то голосом переспросила Эль, обнимая её.

— Да! — шепнула Эни. — Я не понимала во что лезу!..

— Ещё хуже будет… — потусторонним голосом добавила сестра.

Она иногда впадала в такой вот транс и пророчествовала. Сбывалось… А потому все они берегли и скрывали дар сестры. Сейчас Эни охрипшим голосом спросила:

— Что… будет?

Эль сухо и отстранённо, будто не она, хохотнула:

— Что захочешь, то и будет! Боль, страдания, борьба и возможная гибель. Ты даже пожелаешь этой гибели в какой-то момент!.. Или пустота…

— Что значит, пустота?

— Пустота — и есть пустота… Хочешь быть пустой? Сама? И иметь такую же жизнь?

— Не хочу!

— Тогда тот, другой путь…

— Не хочу! — упрямо шепчет Эни.

Эль помолчала, уткнувшись сестре в плечо, и выдала:

— Оставь мальчика.

— Не могу! Он погибнет без меня!

— Погибнет в конце концов, — соглашается Эль. — А не оставишь, сама погибнешь…

— А он? — замирает Эни.

— Будет жить.

Эни выдохнула с облегчением:

— Хорошо.

— И всё? — усмехнулась Эль, видно понемногу выплывая из своего состояния.

— А что? Разве этого мало?

Эль звучала задумчиво:

— Ты, и правда, любишь его!

— Люблю. Так, как будто он мой. Ты была права тогда. Королева родила для меня сына.

Эль удивилась:

— Я что, говорила такое?

Эни улыбнулась:

— Ага. Не помнишь?

Эль помотала головой:

— Неа. Ничего не помню.

— А сейчас что помнишь?

Эль задумалась:

— Что-то помню. Что-то о короле… О проклятии королей Дормера…

Эни фыркнула:

— Какое проклятие, Эль?

Сестра чуть пожала плечами:

— Обыкновенное. То, что делает их мёртвыми.

Что?! Эни замерла, боясь спугнуть остатки видения сестры. Сейчас придёт в себя окончательно и забудет всё. А потому она заговорила с ней плавно, негромко и постаралась задать максимум вопросов. Разных. Проанализирует она всё это потом:

— А почему об этом проклятии ничего не известно?

— Оно прячется. В клятве.

— Клятве королей?

— Да.

— Зачем же её приносят тогда?

Опять пожатие плечиков:

— Обязаны. Отменить принесение клятвы должен король. А он не сможет, клятва помешает. Замкнутый круг выходит…

— И что, никто не видит её?

— Король видит…

— И никому сказать не может? И помощи попросить?

— Ага…

— Бедный! — вырвалось у Эни эмоциональное.

Она замерла. Испугалась, что сестра "собьётся". Нет! Продолжила дальше:

— Не жалей его, Эни! Он страшный и злой!

— Да. Но ты же говоришь, что клятва меняет…

Сестра перебила:

— Он и без этого был не очень… Не умеет любить. Совсем.

Тут Эни была согласна полностью. Король Дормера не умел любить. Логика в отношении живых существ у него была совершенно аномальная. И привязанность к брату только подтверждала это. Он был единственным, кого король принимал. Почему? Наверное, совсем без любви невозможно. Должен быть хотя бы кто-то один…

Эль снова заговорила и Эни насторожилась:

— Бойся его. Убегай, не говори с ним. Не встречайся.

— Почему? — едва слышно прошептала Эни.

— Он сломает тебя. Он всех ломает…

Жуть какая! Эни продрал безотчётный страх и она постаралась побороть его логикой:

— Зачем я ему могла бы понадобиться, Эль? Я ращу его сына. Ничего не требую.

Сестра вздохнула:

— Не знаю. Мне странно видеть все эти взрослые чувства.

И вдруг хихикнула, как маленькая:

— Ты знаешь, это всё выглядит так странно! Мар любит нашу Тай непоколебимо, вечно как-то. Любит и бережёт её не просто как часть себя, а как величайшую драгоценность. Через неё он полюбил нас всех, как своих, родных. И весь Гарнар. Так смешно и удивительно! Откуда только в нём столько любви? И как здорово когда тебя так любят! Я бы тоже хотела быть сокровищем для кого-то!

Эль теперь не по-детски, а по-девичьи восхищённо вздохнула. И продолжила свои откровения о том, как она видит изнанку мира. Эни слушала и диву давалась. И понимала, как сестрёнке хочется поделиться всем этим. Растёт. О любви мечтает уже. А она сама мечтает? Нет! Тысячу раз нет! Видела она, что делали те мужчины с мамой, что при этом испытывали! Нет!

А юной Эль и дела не было до старых кошмаров сестры. Она взрослела, пробуждалась для чувств. И её удивительное видение мира только добавляло красок. И миру, и чувствам самой Эль. Голос её звенел трепетным восхищением: