— А это зачем?

Верно. В подобных хоронили. Но ей не для того. Закончила. Взяла рубаху, переложила на кровать. Повернулась к мальчику. Ласково прикоснулась к его лицу, заглянула в глаза:

— Он. Будет. Жить. Обещаю.

Поверил. Хрупкие ещё, юношеские плечи чуть расслабились. А она продолжила:

— Рубашка мне. Для ритуала слияния. Иначе тут никак. Далеко зашло…

Мальчик всхлипнул. Она погладила его по голове:

— Иди. Мне переодеться нужно. Там подожди. Я позову потом. Мне помощь нужна будет. Хорошо?

Юноша быстро-быстро закивал головой. А она обняла его, как маленького. Поцеловала в лоб. Шепнула:

— Всё будет хорошо. Обещаю.

— И что теперь?

Гарда чуть приподняла голову. В ней ладно так шумело и качалось. Но силы продолжала отдавать. Виновата. Нужно искупать.

Он понял что-то. Дёрнулся. Грубовато сказал:

— Слезь с меня, ведьма!

Добавил, как обычно, спокойно и размеренно:

— Достаточно уже. Выкарабкаюсь.

Может быть, эта размеренность, спокойствие и раздражали её? Бросали вызов? Словно ничто и никто неспособны вывести его из равновесия. Хотелось доказать, что это не так. Доказала, дура!

Он снова шевельнулся, пытаясь сместить её. Гарда рыкнула:

— Лежи спокойно, воин. Мальчика своего сиротой хочешь оставить?.. Рыдал он взахлёб.

Подействовало. Замер, задумался. Гарда давно знала, что лучше всего, уговаривая, обращаться не к логике, а к иррациональному. Например, родительской или супружеской любви. Как можно оставить и заставить страдать того, кто тебя любит?.. Задумается любой.

И этот дормерец задумался. Здоровый бугай, убивавший всю жизнь. Подобравший бездомного эльфёнка. Да не обычного, а своего несостоявшегося убийцу… Она не раз слышала, как Сол артистично, в лицах, рассказывал какие-то моменты той истории. Удивлялась, что есть в этом убийце такого, что позволило ему проявить подобное милосердие и терпение?

Он был жёстким, как сухарь, непримиримым, грубым. Она слышала, как он костерил своих парней. Видела, как гонял их на тренировочной площадке. Почему они подчинялись ему безоговорочно и были бесконечно преданы? Что видели в нём?

Она не понимала, а потому глаз от него отвести не могла. А когда он выходил на площадку, чтобы "поучить" кого-то, то и вовсе прилипала к окну. Сила и мощь. Феноменальная скорость и реакция. Она много видела бойцов на этой площадке. И только немногие из них выстояли бы против этого убийцы.

Литые мускулы, крепкая как сталь фигура. Он был похож, по складу, на мужа Тай. Он его и воспитывал, и тренировал до сих пор. Только друг с другом они сражались в полную силу, без оглядки. Знали, чувствовали, были уверены, что не убьют, забывшись в пылу боя.

Когда они вставали друг против друга, половина замка сбегалась посмотреть. Ну и что, что дормерцы? Сила и доблесть — тот язык, который доступен всем. Гарда тоже прилипала к окну и впитывала, вбирала глазами красоту, мощь и совершенную отточенность их движений.

Они были похожи на хищников, сотворённых мирозданием, чтобы убивать. Убивать красиво. Совершенно. Не делая ни одного лишнего движения… Тем более странно было то, насколько оба были спокойны и неконфликтны в обычной жизни. Лучше уступят или промолчат. А, может быть, это всего лишь, нормально? Ведь им ничего и никому не нужно доказывать?

Муж Тай вёл себя, как ягнёнок, с теми, кто допекал его. Квадр с женщинами, которые доставали его своим вниманием. Он был так терпелив с ними… И с ней тоже… Почему тогда она дёргала его? Может быть, из-за обиды, что не замечает её? Да какое там! Обходит, будто она чумная!

Обычно, она спокойно относилась к тому, что ведающих боялись или презирали. Что взять с дураков? Сейчас было больно. Так больно, что она никак не могла заткнуться и несла всю эту чушь, про срамные хвори командира дормерцев.

Конечно, все понимали, что это шутка. Тем более, никто и никогда не видел, чтобы он приходил к ней на консультацию. На неё посматривали подозрительно. Может быть, жалели. Что может быть более жалким, чем женщина её возраста и положения, влюбившаяся, как девчонка?

Хуже могло быть только, если бы она стала бегать за ним, как все эти дурочки, что искали внимания Квадра. Она не дошла до того, но опустилась до другого. Слушая о трёх дамах, побывавших в течение недели в покоях дормерца, и не добившихся своего, она брякнула о бессилии воина и о самирских лекарях.