Щёлкнув замком, я пропустил дознавателя внутрь и вернулся к креслу.

— Трон, что у тебя тут случилось? — Похоже, дознаватель проснулся совсем недавно. Он был одет в одну ночную рубаху, небрежно заправленную в брюки. Вполне вероятно, что сервитор застал его в постели.

— Просто дурной сон, — отмахнулся я, поднимая бутылку и кидая её в мусорное ведро неподалёку.

— В последнее время у тебя только такие, — удручённо опустил голову Себастьян и передал мне конверт. — Держи.

Я разорвал блестящую, всё ещё тёплую лиловую печать и развернул письмо. Первое, что бросилось в глаза — это почерк. Любой другой мог бы не обратить на это внимание из-за распространённой среди священников манеры быстрого письма. Всего лишь отголоски долгих и изнурительных конспектирований в семинарии.

Но Августа я знал достаточно хорошо, чтобы понять — что-то произошло. Иначе бы он написал длинное официальное письмо размашистым, каллиграфическим почерком, приправив его запахом благовоний.

Здесь же не было ничего, кроме зловеще короткой надписи, нанесённой дрожащей рукой и нескольких чернильных пятен.

«Скорее приезжай, произошло ужасное».

— Ещё Икар сказал, что внизу ждет автомобиль, — произнес Себастьян, когда я поднял на него глаза. — Судя по твоему лицу, нас приглашают не на экскурсию, да?

— Да, — кивнул я и снял с кресла плащ. — Одевайся. Я буду ждать тебя внизу.

Улица встретила меня пробирающим холодным ветром. Дыхание вырывалось из груди белёсыми облачками, пока я шёл до рычащего во дворе лимузина. Странно, что это был не паланкин, запряжённый в четыре пары сервиторов, но тогда поездка до соборного города оказалась бы слишком долгой.

Похоже, что святые братья не могли ждать.

Чёрный автомобиль с вытянутым кузовом чем-то походил на торжественный катафалк, используемый братьями Мортус для транспортировки особенно важных людей. Такие же строгие квадратные формы, орнаменты в виде черепов и флажки, установленные вдоль капота, чадящего разогретым воздухом.

У двери в пассажирский салон стоял мужчина в простой рясе и с тяжеленной аквиллой на шее.

— Господин Хальвинд? — Поклонился он, как только я приблизился.

— Что стряслось?

— Мне не ведомо, господин инквизитор, — священник говорил спокойно, но в его тоне звучали предательские нотки волнения. — Могу лишь сказать, что Собор с раннего утра стоит на ушах. Все службы в главном святилище отменены, а старшие братья…

Несколько мгновений он выбирал подходящее слово, но, столкнувшись с моим нетерпеливым взглядом, окончательно смешался.

— Ну?

— Напуганы, господин инквизитор. Как есть напуганы.

Мужчина сделал шаг назад и открыл дверь лимузина, давая понять, что больше ничего не знает. Тем временем рядом возник Себастьян, как всегда практически бесшумный. Следов небрежного пробуждения более не осталось, и теперь дознаватель являл собой саму суровость Инквизиции, облачённый в сплошной чёрный плащ.

— Едем, — довольно кивнул я, занимая место в автомобиле.

Стоило только дверям захлопнуться, как все шесть задних колес завертелись, прокручиваясь на обледеневшем рокрите. Спустя секунду лимузин рванулся вперед, заставляя тело прижаться к спинке.

Священник занял место рядом с сервитором-водителем, отделённым от салона плексиглассовой перегородкой. Похоже, дополнительных разъяснений мы не получим до приезда на место. Тогда я расслабился и выглянул в окно.

Улицы Санктинуса всё ещё были окутаны предрассветным мраком, дрогнувшим лишь далеко на востоке. Мы быстро мчались сквозь полупустые гостиницы, постояльцы которых предпочитали ночному сну разгульное веселье.

Автомобильные дороги были практически пусты в направлении к центру, поскольку Экклезиархия крайне жёстко фильтровала трафик в своих владениях. Если ты простой паломник, то можешь забыть о коротком пути до интересующего тебя храма. В особые дни, церковь могла запретить проезд даже высокородным правителям планет, тем не менее предлагая им воспользоваться паланкинами или телегами с киборгами-носильщиками. Возможно, таким образом святые братья демонстрировали свою власть, говоря о равенстве перед Имперским Культом всех. От вшивого бродяги до планетарного губернатора или ещё выше.

Очень скоро жилые шпили сменились просторной площадью, которая, словно замковый ров, ограждала соборный город от всего остального. Здесь не было практически ничего, кроме уличных фонарей и лестниц, ведущих наверх, к главному святилищу планеты.

Однако рассмотреть Собор Святого Друза было невозможно. Лишь огромный чернеющий силуэт, теряющийся в низких облаках.

Водитель сделал несколько поворотов, и мы оказались на пустынной эстакаде, ведущей вглубь владений Экклезиархии. Здесь не мигали неоновые вывески, не искрились светом гололитические проекции агит-стендов или реклам. Только высокие газовые фонари отбрасывали слабый свет на белый и черный гранит.

Как и подобает любому священному месту в Империуме, мы тут же оказались в окружении черепов и двуглавых орлов, украшающих каждое строение от малой уличной кафедры, до возвышающихся рядом схол и семинарий.

Несмотря на ранний час, по улицам уже вышагивали паломники. Лишь когда наш лимузин пересек границу храмового района, на вершине зазвучал главный колокол. Ему в унисон затрезвонили остальные, расположенные повсюду. Это произошло так неожиданно, что у меня перехватило дыхание и заложило уши.