Однако я оставался неумолим, поднося золотистого орла ближе, чем вызвал ненавистный вопль.

Канониссе было некуда отступать, кроме как в темнеющую капсулу. Продолжая грациозные движения, она забралась внутрь, похоже, не подозревая, что будет дальше.

Как только игривое лицо оказалось достаточно глубоко, моя нога врезалась в люк, захлопывая его с оглушительным лязгом. Не разжимая аквиллы я бросился к засову и, защёлкнув его, пробудил духа машины устройства.

Голос продолжал звучать в моей голове, обретя более угрожающие нотки для своих сладких речей.

Послышался свист газа, струящегося из сотен свечей, и уже в следующий миг по ту сторону люка заревело пламя. Вместе с ним в моё сознание ворвался леденящий душу вопль. Металл содрогнулся от ударов отчаяния, заставляя меня отступить к двери.

Всё это время я продолжал бормотать стихи о защите, до боли сжимая аквиллу у груди. Казалось, что суккуб сдался под натиском пламени.

— Хальвинд! — Внезапно раздался голос Афелии, сковывающий сердце своими страданиями.

Поддавшись мимолётной слабости, я не сомневался, что палатина оказалась по ту сторону люка и бросился к нему. Лишь когда раскалившийся металл обжёг ладонь, наваждение спало, но было уже поздно.

Поддерживая свою телесную оболочку из последних сил, демон в образе Селестины отбросил ставню и замахнулся, чтобы нанеси мне смертельный удар. Покрытое чудовищными ожогами тело источало жёсткую вонь палёного мяса. Ноги сами по себе подогнулись, спасая меня от удара, а обожжённая рука уже выхватила стаббер.

— Возвращайся в варп! — Прокричал я, нажимая на спуск.

Крупный «инферно» патрон прочертил воздух ярким оранжевым хвостиком и врезался прямо в чернеющую ключицу канониссы. Капсюль лопнул, и тогда тело охватило рыжее прометиевое пламя, освящённое ритуалами Министорума.

Селестина забилась в конвульсиях, продолжая на половину выглядывать из крематора. Помещение заполнял нечеловеческий визг, заставлявший ныть самые кости.

Прошло несколько томительных секунд, прежде чем существо окончательно покинуло тело женщины и то сломанной куклой свесилось со стены, угрожая вывалиться из всё ещё работающего крематора.

Я торопливо поднялся на ноги, обмотал руки саваном и втолкнул труп обратно, вновь захлопнув люк.

В глазах на мгновение помутилось и я припал к стене. Несколько мгновений дрожащей тьмы сменились ослепляющим бледным светом. Потребовалось ещё немного времени, что прийти в себя и ощутить слабый запах ладана, тонкой струйкой дыма тянущегося из едва тлеющей курильницы.

Оглядевшись, я обнаружил кушетку стоящей у самого люка крематора, будто бы её аккуратно пододвинули для дальнейшего перекладывания тела. Над стальной же рамой дверцы красовалась характерная отметина от выстрела и след копоти, оставленный погасшим пламенем, не сумевшим зацепиться за каменные стены.

Чем дольше мои глаза жадно впитывали реальность, тем сильнее нарастала тревога внутри сознания, пускающая в глубине страх перед осознанием неправильности происходящего. Неужели не было никакой борьбы? Я просто сжёг тело, борясь с собственными страхами?

Дрожащая рука потянулась к вороту пальто, который как обычно был расстегнут лишь на одну пуговицу. Ремень кобуры тоже обхватывал ребра так, что натирал застарелые мозоли даже сквозь одежду.

Сердце было готово вновь сорваться в безумный ритм, но неожиданно вовремя в ухе послышался сигнал вызова.

— Иероним… — Голос Августа звучал с мягкостью, которую оказывали смертельно больным. — Всё готово для…для Себастьяна. Если ты…

— Я готов, — сглотнул я застрявший в горле комок и попытался подняться.

— Ох… тогда подходи к святилищу осколка, оттуда мы доберёмся вместе.

— Хорошо…

Похоже, что церемонарий оказался так растроган, что не обращал ни на что внимания и просто отключился. Должен сказать, что этим он оказал мне услугу.

Встав на ноги, я стянул с лица магнокуляр и убрал его в карман пальто вместе с инфопланшетом, мирно лежащем на каменном столе вдоль стены. После этого негнущиеся ноги понесли меня прочь. Мимо безлюдного морга и ледяных саркофагов, мимо молчаливого старика, провожающего меня каким-то странным взглядом, будто бы он ожидал, что я всё-таки застрелился…

***

Колокола отбивали погребальную песнь, когда четверо братьев-мортус принесли гроб из чёрного дерева, прожилки которого были настолько белыми, что будто бы сияли в темноте. Ледяной ветер раскачивал факела, отчего казалось, что тени на стенах танцуют.

Небольшая процессия, будто бы заговорщицки собралась у статуи Императора-скорбящего. Каменный колосс наполовину выглядывал из западной стены Собора, склонив скрытую капюшоном голову к воткнутому в землю мечу.