– Что Анатольевна, посмотрела кино?

– Посмотрела.

Следачка, со злостью стукнула по клавише ноутбука, закрыв запись с места происшествия, на Пионерской четырнадцать.

– Что делать будем?

– Чайком крепким взбодримся, для начала. А то смотрю Станислав Петрович, глаза у тебя сегодня как у окуня красные, что плохо спалось прошедшей ночью?

Поднявшись из кресла, Татьяна включила стоявший в углу на тумбочке электрический чайник.

– Где уж тут выспишься, такая падерга была. Утром сосед зараза поспать не дал, разбудил полшестого, трусы импортные за полторы штуки, видишь ли, у него с балкона ветром унесло и на мой балкон забросило. На хрен спрашивается человеку трусы от Версаче? Он что в трусах по улице ходит?

На столе, соловьиной трелью залился телефон.

– Прокуратура, Топина, слушаю.

Поднеся телефонную трубку к розовому ушку, в котором болталась массивная золотая серьга с синим камушком, представилась следачка.

– Так, понятно.

Хмуря брови и постукивая бордовым маникюром по столу, Татьяна внимательно слушала собеседника на другом конце провода.

– Может в другую больницу обращался? Только к вам, а вы распределяете? Понятно, спасибо за информацию, всего хорошего.

Опер вопросительно взглянул следачке в глаза.

– Нету Шнура в областном псих диспансере, мало того пациент с такими данными вообще туда не обращался. Петрович чаёк организуй, чашки и пакетики в тумбочке на полке.

Татьяна мотнула головой в сторону зашумевшего чайника и защелкала кнопками телефона.

– Алло, Люда? Привет это я. Всё хорошо, а у тебя как?

Пару минут следачка сочувственно вздыхая, слушала рассказ подруги о любовных злоключениях, наконец, улучшив момент, деликатно перебила собеседницу.

– Да ладно бывает, не переживай, пошляется да назад вернётся. Люда извини, мне некогда про твоего козла Юрика слушать, я по работе звоню. Проверь, пожалуйста, по вашим базам, приобретали или нет за май и июнь этого года, железнодорожный билет туда – сюда до Иркутска на имя Шнурова Семёна Александровича? Сделай, очень прошу, ага и по результату мне позвони. Ну, пока, в воскресенье жду в гости, пока.

– Подруге, на ЖД вокзал звонила.

Отвечая на вопрошающий взгляд майора, пояснила Татьяна.

– Тань, ты по каким делам с Михаилом Осиным знакома?

Следачка на минуту задумалась, говорить или нет майору о своих делах.

– Спасибо.

Беря из рук Ржавого, чашку, поблагодарила Татьяна.

– С Мишей Осиным, я познакомилась, здесь у дверей прокуратуры. Он из гаражей от приятеля шел, со стороны железки, слегка выпивши был, нёс моток электрического кабеля. Вот прямо под окнами его и тормознули, менты из конвойного. Миша по-рабочему одет был, они и подумали, бомж, кабель с железки прёт. Выхожу на улицу, смотрю менты мужика трясут, он им объясняет, что электрик, по работе идёт, а те собрались в линейное звонить, мол вора поймали, приезжайте, разбирайтесь. У меня в тот день в кабинете, розетка погорела. Я, сделала деловое предложение, Миша не отказался, розетку починил, я ментов естественно отшила, так мы с ним и познакомились. Позже он в квартире у моих родителей электропроводку менял, а в две тысячи пятом году Миша руководил электротехническими работами в моём новом, загородном доме. Тогда я с его другом Семёном Шнуровым и познакомилась. Помнишь Петрович, дочка моя Катя сильно заболела?

– Помню. Ты около года с ней по больницам моталась, если не ошибаюсь?

– Куда я, её только не возила Иркутск, Новосибирск, Москва, всё без толку, нигде правильный диагноз поставить не могли. Анализы в норме, общее состояние в норме, заболеваний никаких нет, а ребёнок на глазах чахнет. Вот тогда-то Миша Осин и помог мне. Семёна Шнурова привёл. Семён в автомобильную аварию попал, смерть клиническую пережил, у него после травмы в мозгах какие- то изменения произошли. Экстрасенсом стал, шаманом.

– Не уж то помог?

Ржавый с неподдельным интересом в глазах, уставился на следачку.

– Помог, ещё как помог, с того света можно сказать ребёнка вытащил.

Подавшись вперёд к собеседнику, с широко открытыми глазами и таинственным трепетом в голосе зашептала молодая женщина.

– Провёл, понимаешь, шаманский обряд, представляешь, грудь себе ножом резал, на воду заговоры шептал, головой об пол бился. Потом сказал, что на девочке порча. Катюша крестик золотой на цепочке носила, дедушкин подарок, так он тот крестик с неё снял и в банку с водой положил, и золото почернело. Спрашиваю, что делать? А, он говорит. В крестике могильный дух, кладбищенская вещь должна быть на кладбище. Отвези, говорит крестик прямо с этой водой в банке, ночью на кладбище и банку закопай на заброшенной могиле. Ещё сказал, чтоб в церкви девочке купили освещенный, простой алюминиевый крестик, и предупредил что золото не её металл, чтоб золото больше никогда не носила, только серебро или платину.

– И ты послушала шамана?

– Конечно. Взяла у бати, табельный ствол, из гаража сапёрную лопатку прихватила и той же ночью на кладбище съездила, сделала всё, как шаман велел. Понимаешь Петрович, когда единственный ребёнок на глазах угасает, мать в такой ситуации на всё пойдёт, чтобы дитя спасти.

Действительно пойдёт, эта на всё пойдёт, и не хотел бы я оказаться на пути у этой мамаши, когда она на всё пойдёт, такая сапёрной лопаткой уроет и глазом не моргнёт. Подумал про себя Ржавый, а вслух шепотом спросил.