Неординарный оборот речи строки 8: «In singleness the parts» с идеей об единичности частей, является литературным приёмом «аллюзия», дающая прямую ссылку к философским идеям Аристотеля. Ещё Аристотель отмечал, что «общее» существует в неразрывной связи с «единичным», при чём «общее» раскрывается в осознанном понимании, лишь через отражение основных особенностей «единичного». Конечная цезура строки 8 мной была заполнена наречием в скобках «вокруг», которое разрешило проблему рифмы строки.

Краткая справка.

В литературе паттерн (англ. «pattern» «образец шаблона»; «форма модели») — это универсальный ассоциативный образ, возникающий в сознании человека через опосредованное представление или восприятие на высоком эмоционально чувственном уровне, благодаря которому в режиме одновременности происходит восприятие логическим мышлением, в котором выявляются закономерности, которые существуют и действуют независимо друг от друга, как в природе, так и в обществе.

Профессор Эдвард Дауден (Edward Dowden), рассуждая о строке 14 сонета 8 сослался на строку другого сонета, написанного значительно позднее, это строка 8 сонета 136-ть: «Among a number one is reckoned none», «Среди числа первейших не причисляется — никто (внить)». Критик в дискуссии комментировал строку 14 сонета 8, примерно так: «…вероятно, это был намёк на выражение, ставшее народной поговоркой; и вошедшее в обиход со времён «елизаветинской» эпохи, поясняющее о том, «что единица — не является числом».

— Confer!

________________

________________

Original text by William Shakespeare Sonnet 136, 7—10

This text is distributed for nonprofit and educational use only.

«In things of great receipt with ease we prove

Among a number one is reckon'd none:

Then in the number let me pass untold,

Though in thy store's account I one must be» (136, 7-10).

William Shakespeare Sonnet 136, 7—10.

«В ситуациях великого поступления с лёгкостью мы доказали

Среди числа первейших не причисляется — никто (внить):

Тогда позволь мне оставаться в числе невыразимых (по морали),

Хотя, в твоём хранилища учёте Я единственным обязан быть» (136, 7-10).

Уильям Шекспир сонет 136, 7—10.

(Литературный перевод Свами Ранинанда 24.03.2024).

Третье четверостишие представляет собой примера применения литературного приёма «паттерн», где были исследованы и найдены схожие закономерности достижения гармонии как в музыке, так и в семейных отношениях. Строки 9-12 третьего четверостишия представляют собой многосложное предложение, состоящее из двух односложных.

«Mark how one string, sweet husband to another,

Strikes each in each by mutual ordering;

Resembling sier and child and happy mother,

Who, all in one, one pleasing note do sing» (8, 9-12).

«Подмечая, насколько милый муж от одной струны к другой,

Ударяет каждую на всякий лад по взаимному согласию (с охотой);

Напоминая родителя, ребёнка и счастливую мать,

Которые все, как один напоют одной приятной нотой» (8, 9-12).

В строках 9-10, повествующий бард описал сходные черты при игре в консорте на струнных с моделью согласованных действий супругов в счастливой семье: «Подмечая, насколько милый муж от одной струны к другой, ударяет каждую на всякий лад по взаимному согласию (с охотой)».

Конечная цезура строки 10 мной была заполнена оборотом речи в скобках «с охотой», который подошёл по смыслу и установил рифму строки. Именно, строка 10, являясь ключевой, поэтому устанавливает рамки «критериев гармонии», как музыкальной в «парном консорте», так и при существовании счастливой семьи.

Характерным фактом является то, что повествующий бард виртуозно применил литературный приём «паттерн», в дополнение стоит выделить приём «аллюзия» следующей строки 11, служащий для закрепления визуального ряда с использованием автором образа «Святого семейства», как эталонного образца счастливой семьи.

Строка 11 сонета 8, имеющая очевидную направленность фразы: «Resembling sier and child and happy mother», «Напоминая родителя, ребёнка и счастливую мать», являясь литературным приёмом «аллюзия» отсылает к тексту Библии об «Святом семействе, Марии, Иисусе ребёнке и Иосифе». Так как подобный образ являлся критерием идеальной и счастливой семьи в изображениях распространённых живописных полотен с «библейской тематикой» итальянских и голландских живописцев эпохи Ренессанса.