Волонтеры ZAKA с годами развили особые навыки — они используют их и в Израиле, и во многих местах мира, где случались катастрофы со многими жертвами. Собрав останки человека, они передают их в институт судебной медицины в Абу Кабире, где их идентифицируют.

Все это в «обычные», если можно их так назвать, дни. Но Израиль никогда не сталкивался с таким количеством убитых, как после 7-го октября. Институт судебной медицины в Абу Кабире слишком мал, чтобы вместить всех погибших, и потому национальный центр идентификации решили сделать на военной базе «Шура» рядом с Рамле.

Начиная с субботы 7 октября в десятках контейнеров сюда привозили сотни трупов.

Сотрудники ZAKA тщательно собирали в черные мешки тела, куски тел и те мельчайшие частицы, которые им удавалось собрать.

Институт судебной медицины во главе с профессором Хеном Кугелем обратился к коллегам по всему миру и попросил их помочь с опознанием трупов. Иностранные патологоанатомы никогда не видели таких ужасающих картин. Все, кто этим занимался, должны были совмещать кости и куски тел, чтобы правильно идентифицировать погибших. Все это делалось под давлением сотен членов семей, которые ждали ответа и надеялись, что отсюда он никогда не придет. Что их близких нет там, в военном лагере «Шура».

Особенно трудно было опознать тех, кто находился в сгоревших домах или убежищах. Не раз маленькая деталь, найденная в пепле после пожара, позволяла сопоставить ее с тем или другим убитым. Рубашка, маленькая сумочка, кошелек, обгоревший документ или кольца. В одном из сожженных домов нашли останки семьи из пяти человек. Родители, дети, старики. Склеенные друг с другом. Ужасный слиток, на который невозможно смотреть. Женщинам, офицерам ЦАХАЛа, управлявшим штабом на базе «Шура» трудно было выдержать такую психологическую нагрузку.

Постепенно святое дело двигалось к концу. Число неопознанных трупов из многих сотен через несколько недель превратилось в десятки. Это было огромным достижением экспертов «Шура» и военного раввината, работавшего с ними, достижением, в которое никто не верил. Этого бы не случилось, если бы не самоотверженность сотен волонтеров ZAKA, которые эвакуировали более 1400 тел, 364 из них — с фестиваля «Нова». Они проверили каждый дом в кибуцах и мошавах, стойко выдерживая леденящие кровь картины, которые видели.

Шери Мендес работала на базе «Шура» как волонтер из группы добровольческого отряда военного раввината. Она помогала опознавать тела женщин и готовить их к погребению. В шокирующем интервью британской «SKY NEWS» она описала то, что видела, тех девушек и молодых женщин, которых насиловали и убивали в поле кибуца.

— Большие помещения военной базы «Шура» были до потолка забиты грудами тел. Запах был ужасающий.

По ее словам, многие женщины были голыми почти полностью, некоторые — только в окровавленных трусах. Картины, не оставляющие сомнения, что именно они пережили до того, как были убиты. Многие из них были застрелены в лицо — это выглядело так, словно кто-то решил стереть их личности. Были женщины, застреленные в пах, в грудь. Рот их был искривлен. Кулаки сжаты. У всех, кто это видел, не было сомнения: сексуальное насилие применялось как тактика. Оно было запланировано с самого начала.

— У некоторых женщин отрубили ноги. У одной женщины была поломана рука, а нога разрублена на много частей.

По словам Шери, были случаи, когда привозили тела «с ловушкой», и надо было удалять всех из помещения, опасаясь взрыва.

Для Нили Маргалит, медсестры из отделения неотложной медицинской помощи в больнице «Сорока», утро 7 октября началось на секунды раньше, чем для большинства в кибуце Нир-Оз. Ее пес боксер нежился в ее постели. Он почувствовал, видимо, запуск первых ракет еще до сирены и первых взрывов. В пижаме, еще в полудреме, она перешла с кровати в доме на кровать в «мамаде», накрылась одеялом. Пес примостился с ней рядом. Через 20 минут послышались близкие залпы, в кибуцной группе WhatsApp появились первые сообщения: в кибуце террористы. Нили попыталась позвонить родителям, Элияху и Дафне, живущим неподалеку, но ответа не получила. Элияху Маргалит «Черчилль», как его называли в кибуце, фермер по призванию, занимался коровником и конюшней, и она подумала, что после первого залпа он побежал к лошадям успокоить их, как делал после обстрелов и раньше.

Проходит еще пара минут, и она слышит, что входная дверь открыта. Она выходит из «мамада», все еще в пижаме, и видит перед собой молодого араба из Газы, лет 18-ти, не старше, он стоит в кухне перед открытым холодильником и держит в руке пачку сливок для крема.

— Это то, что ты выбрал? — спрашивает она его, плохо соображая, что этот парень делает у нее на кухне. Дверь в дом открывается вновь, и входит мужчина в бронежилете и с длинным ножом в руке. «Это конец. Он меня зарежет», — думает она и прощается с жизнью. Террорист жестом велит ей закутаться в простыню и быстро выйти из дома. Объятая ужасом, она выходит из дома и в последнюю минуту выпускает из дома пса. Боксер быстро смывается, ошалев от выстрелов.

Террорист ведет ее по дорожке рядом с домом. В воздухе тяжелый запах гари, недалеко поднимается дым. Нили понимает: ее похищают, но жизнь не отнимают. Между домами разгуливают террористы, стреляют и поджигают. Больше всего она волнуется об отце, Черчилле. Ему 76 лет, но она знает, что он не даст себя похитить. Он будет сопротивляться — и это добром не кончится.

Террорист запихивает ее в машину, она замечает толпу, которая роится в пробитых заграждениях. Женщины, мужчины, подростки — сброд из Газы вломился в кибуц разрушать и грабить. В машину сажают еще одну заложницу, Тами Мацгер из Нир-Оз. Тами 78-лет, она ранена в лицо и ноги. Нили обнимает ее. Тами в шоке, ощущение, что она не до конца понимает, что происходит.