– Отец пригрозил мне счета заблокировать. Думаю, уже выполнил свою угрозу. Уж больно он разозлился.

Сказал и с видом отчаявшегося героя с громким хрустом откусил круассан.

– Так! – обескураженная этим признанием Ева выхлебала всю чашку и замерла, глядя на испуганно сжавшийся пакетик на тёмном дне. – Я об этом подумаю утром. Пока есть желание убивать, трезво мыслить не выйдет. Правда, Серёжа?

Серёжа медленно шевелил гибким хвостом и смотрел на несчастного гостя с понятной иронией.

– В гостиной диван, он давно не раскладывается, жёсткий и жутко скрипучий. Но есть раскладушка, она стоит там же за дверью. Тоже старая и провисает до пола. Зато не скрипит. Постель там, в шкафу, выберешь сам из стопки. Одеяло с подушкой в диване. Обогреватель один на квартиру, двери в комнату не закрывай и не задубеешь. Что ещё?

– Что ты делаешь завтра?

Ева бровь изогнула, намекая ему на неделикатность вопроса.

– Мне нужен ключ, чтобы тебя лишний раз не тревожить.

– Ты чем сейчас вообще занимаешься, рыцарь несчастного ордена? – склонив голову набок, ехидно спросила хозяйка квартиры.

– Учусь в финэке, пишу даже диплом, – уж больно поспешно ответил ей этот студент.

– Вопрос был риторическим. И относился к ключам. Ты уже меня потревожил, Змеёныш. Всё, отбой, иди разбирайся с постелью, чашки я сама сполосну, и это совсем не забота.

– Я понял…– догрызя круассан, Змеёныш поднялся, опасливо придержав табуретку, как будто она ему угрожала, и бесшумно выскользнул за двери кухни.

Проводив его взглядом, Ева крепко задумалась.

– А говорят, будто сами заводятся только блохи и тараканы… – тихо пожаловалась Серёже. – Видишь, как мне везёт? Второй раз прыгнула на те же грабли. Сначала суженного себе завела, а теперь ещё и слугу. Везёт мне, как… убогой русалке.

Рыбка печально кивнула внушительным рылом, усами пошевелила и медленно удалилась в отверстие чёрной коряги. Ева тяжко вздохнула. Хоть кто-то её понимал, просто молча сочувствуя.

«Не приестся хороший кусок, не прискучит хороший дружок.» Русская народная пословица.

Утро снова не задалось. Это просто проклятье какое-то. Уже в шесть часов пополуночи Евин старенький телефон зазвонил так отчаянно, как будто бы от грохочущего звонка зависело всё будущее человечества.

– А? – она хрипло спросила, поймав судорожно бившийся в приступах адской вибрации телефон и нажав чёрную клавишу.

– С праздником, дура убогая! – жизнерадостно ей проорали в динамик. – Ты ещё там не сдохла от скуки в своей холодрыге?

Светка. Чтоб её, лучшую Евы подругу.

Девушка села, мучительно просыпаясь. Сколько она проспала? Судя по пакостным ощущениям, на минуту прикрыла глаза. И с удовольствием бы поскучала во сне, да у судьбы на неё были планы другие.

– С каким ещё праздником? – Ева бросила взгляд на потрёпанный календарь и удивилась.

– Э? – озадачилась Светка. – Рождество?

– Послезавтра, – холодно прошипела подруге, нащупывая голыми ногами холодные тапочки. – Завтра – сочельник. Я и так счёт дням потеряла, не путай меня.

– Что, вообще нет ничего? – возмутительница утреннего спокойствия разочарованно пробормотала. – Посмотри календарь повнимательнее!

Спорить с ней бесполезно. Ева знала Светлану с горшка в детском садике. Дочь легкомысленного лесного народа, натуральная чистокровная нимфа. Не какая-нибудь водяница, тощая, как оглобля, и жалостливая, как домашняя клуша. Нет. Света была личностью в высшей степени колоритной. Во всех своих проявлениях.

– Международный разгрузочный день… – Ева смирилась, перевела телефон в громкий режим и открыла ноутбук, сиротливо лежавший на старом письменном столе.

– Не подходит! – излишне поспешно ей возразила подруга.

Хотя ей вот не помешало бы. Разгрузиться. И Еву оставить в покое.

– Федулов день по православному календарю, – Ева вздохнула, открыв первую календарную ссылку. – На Федулов день крестьяне особо щедро давали корм птице и скотине, чистили хлев, обихаживали всю домашнюю живность. Это им помогало не только прогнать злых духов, но и приманить добрых… – она громко зевнула. – Свет, уж прости, но на духа ты явно не тянешь.

– Что-то случилось? – раздался вдруг за спиной мужской голос.

Ева подпрыгнула в стареньком офисном кресле, списанном с кафедры в позапрошлом году, а телефон спрыгнул на пол. Ягов Змеёныш. Она и забыла о нём!

– Ты что ли духа себе приманила? – раздался испуганный голос Светланы.

– Это живность домашняя… – стрельнув недовольно глазами на Змеева, рявкнула Ева. – Вламывается без стука и ходит без тапочек!

Илья совершенно бесстрашно стоял на холодном полу босиком и вид имел озадаченный. В руке он держал старую, застиранную до дыр простыню в мелкий жёлтый цветочек. Светлые влажные волосы прилипали к высокому лбу, и одет он был только в чёрные джинсы. Ремня на них не было, и висели штаны на Илье, цепляясь за косточки бёдер, исключительно из соображений стыдливости.