– Ты всё проспала, женщина. Чай уже остывает, кофе тут не добыть, карточки не принимают. Я в Череповце добыл пирожков и уже съел их почти.

– Мы где? – Ева выползла из постели, всё ещё ничего не понимая.

– Между Павлово и Волховстроем.

Он вдруг перехватил её ноги, обтянутые лосинами, и осторожно поставил их в тапочки, лежавшие на полу.

– Тапочки прикупил вот себе, на память. А то ведь никто не поверит.

На войлочных тапочках странного вида красовалась яркая вышивка: «Воркута».

– Я сколько спала? – тупо таращась на тапочки, Ева всё-таки встала, пытаясь нашарить на верхней полке толстовку.

– Тринадцать часов сорок восемь минут.

Илья встал, и секунду спустя Еве всунули в руку искомое. А потом косметичку. Купейная дверь тихо раздвинулась, и, всё ещё глупо моргая, она оказалась в коридоре вагона. Это её так невежливо выпроводили из купе?

Минут пять Ева пялилась на гладкую стенку вагона. Потом, наконец-то очнувшись, развернулась назад, раздвигая купейные двери одним резким рывком. Она мысленно ожидала застать Змеева за преступлением. Наверняка он там шарит в её рюкзаке или ест пирожки, или … Додумать она не успела.

Застала. Он нагло в проходе висел, опираясь на верхние полки руками и быстро подтягивался. Или отжимался? Руки сгибал, не касаясь пола ногами. Сосредоточенно так, энергично.

Тьфу ты.

Дверь закрывать Ева не стала, пусть знает: доверия Змееву никакого. Но, когда она, горделиво задрав подбородок, удалилась в свободный пока туалет, неуклюже шлёпая тапочками по вагонной дорожке, он только громко фыркнул ей вслед.

Странный он всё-таки, этот Змеев.

“– А я, – упрямо сказал Страшила, – всё-таки предпочитаю мозги: когда нет мозгов, сердце ни к чему.” Н. Волков “Волшебник Изумрудного города”

Прощание на вокзале вышло неловким и скомканным. Испытав целый букет отвратительных чувств и эмоций, Ева всё же заставила Змеева записать её адрес и телефон. Этот гадёныш так выразительно морщился, как будто к нему приставала малолетняя и назойливая поклонница. Или, хуже того, очень дальняя родственница, великовозрастная и безобразная, как драцена в их магической лаборатории.

Зато теперь Евина совесть спокойна. Почти.

Этот ребёнок ей всё-таки не поверил, и укорять его было трудно. Проводив долгим взглядом Илью, уверенно, как деревенский петух шагавшего к выходу на привокзальную площадь, Ева пожала плечами. Глупый или наивный? Обычный. Когда-то она точно так же не верила… Свою голову всем не приделаешь.

Подхватила тяжёлую сумку, закинула на плечо и двинулась в сторону входа в метро. Простые смертные пользуются общедоступными благами цивилизации и на такси не раскатывают.

Время вечернее, ей ещё нужно успеть ещё на кафедру заскочить, забрать тезисы конференции, которые Пашка упорно отказывался присылать ей на мыло. Ортодокс, негодяй, ретроград и всесильное сиятельное начальство. Если ей повезёт, она сможет застать эту неуловимую, как кафедральное привидение, сволочь. Ева тогда плотно к стенке прижмёт свою жертву и смочит обильной слезой его лабораторный халат. Канин-младший жилетов и прочих влагоприёмников не носил, к великому сожалению всех лаборанток, обожавших завкафа.

Но Ева не все. Она исключительно жалкое исключение. И поводов для начальственного сочувствия у неё накопилось достаточно. Она снова скаталась в глушь, далёкую, как горизонты Сибири, абсолютно бессмысленно и безрезультатно. Даже морального удовлетворения ей поиски не принесли. Легендарную Трою найти было проще. Ещё и в подоле Змеёныша притащила…

Жуть, кошмар и могила.

Факультет встретил гулкими сумерками непривычно-пустых коридоров, заспанным мрачным охранником и пугающей тишиной.

Спуск на кафедру, темнота коридора, поворот в сторону главной лаборатории кафедры Исследования естественной магической среды. Ключ привычно болтался в кармане, но, потянувшись за ним, Ева вдруг замерла. Её что-то остановило, как будто невидимая рука придержала. Затаила дыхание и, чутко прислушавшись, прикоснулась ладонью к высокой двери. Слои белой краски, наложенные многими поколениями маляров, словно натянутая мембрана, отозвались вибрацией.

В лаборатории кто-то был. И этот загадочный некто весьма вот прямо сейчас темпераментно выяснял отношения с не менее громким своим собеседником.