Я продолжаю разговор с ним уже в воздухе. Уже давно исчезли из вида крохотные фигурки провожающих на перроне аэровокзала, да и сам аэровокзал закрыла проплывшая под нами бесформенная гряда облаков. А я все говорю, говорю…

— Это — судьба, Витя. Темная, непознаваемая сила.

— Чепуха.

— Когда я приехал…

— А зачем, собственно, вы ехали?

— Искал свой Китеж-град.

— А нашли город солнца. Был такой мечтатель в давние времена.

— Знаю, Витя. Кампанелла.

— Именно. Мечтал о таком городе. А мы построили его.

— Как много вы знаете, Витя.

— Что вы, Иван Андреевич! Сколько еще узнать надо. О химии полимеров, об атомной физике, о кибернетике…

— Слишком много для одного человека.

— А Горький? Сколько знал Горький?

— Вот вы смеетесь надо мной, когда я говорю: судьба, чудо. А разве не чудо, что мы продолжаем разговор, когда вы, наверное, уже пересаживаетесь с автобуса на метро?

— Хитрите, Иван Андреевич. Это вы сами себе повторяете то, что я вам уже говорил…

Удивительный человек, этот Виктор.

А самолет уже высоко в воздухе, откуда Москва кажется горсточкой камешков, прихотливо рассыпанных по траве. Какое счастье, что нет облаков и я ее еще вижу.

На душе — ни тревоги, ни горечи. Все хорошо. Я твердо знаю, что вернусь сюда.

Стрелка альтиметра уже переходит за три тысячи метров. Самолет набирает высоту.

Пусть так — мое сердце с тобой, Москва.

До скорой встречи!