С этими мыслями Регина подошла к зеркалу. Она коснулась его прохладной поверхности, и на мгновение ей показалось, что холод этой поверхности был не просто физический, он проникал глубже — в ее разум, в душу. Но она откинула это чувство. Теперь не время для сомнений. Ловушка была готова. Осталось самое главное — заклинание.

Она разложила перед собой предметы для ритуала: свечи, благовония, амулеты, древние манускрипты. Пространство в комнате вдруг показалось ей слишком тесным, словно стены сдвигались, сужая границы ее магического круга. Огонь свечей колебался в такт ее дыханию, и воздух начал густеть, наполняясь энергией. Все здесь стало зеркалом ее внутреннего состояния. Легкое мерцание свечей отражало ее нерешительность, их резкие всполохи — тревогу, но она не могла позволить себе сомневаться.

Ритуал был не просто средством победы, это была последняя возможность изменить что-то в этой игре. Она знала о гипнозе и телепатии, ее магия проникала в умы людей, но вампир... что она могла найти там? Какую тьму? Заклинание начало действовать. Регина шептала древние слова, чувствуя, как воздух вокруг нее начинает вибрировать. Каждый звук ее голоса отдавался эхом в пространстве, и она знала — магия достигла цели. Мысли ее текли, как ртуть, и вливались в разум вампира. Теперь она была там, в чужом сознании.

Ее окружала тьма. Первое, что она почувствовала — это был не хаос, а древняя, всепоглощающая пустота, где время теряло свое значение. Ее разум плавно скользил по этой пустоте, и вдруг она увидела... ребенка. Одинокая девочка, стоящая под громадным деревом. Ветер обжигал ее лицо, но она не двигалась.

Страх, разрывающий ее сердце, был слишком велик. Ее отец... он ушел и не вернулся. Девочка стояла на месте, окруженная сумраком леса, а деревья, словно старые призраки, склонились над ней, шепча что-то на своем древнем, недоступном языке. Время здесь остановилось — ночь сменила вечер, потом растворилась в утреннем тумане, но все это было чуждым ей, как если бы мир замер в ожидании чего-то страшного. Она ждала, и с каждой минутой в душе ее оседал холод, проникающий глубже и глубже, сковывая сознание, словно ледяные нити, обвивающие сердце.

Она больше не могла плакать. Слезы иссякли, как высохший ручей, оставив лишь пустоту. Эта тишина внутри была пугающей. До этого момента она всегда ощущала что-то живое внутри — страх, радость, боль, но теперь была лишь пустота, которая разрасталась, поглощая последние остатки чувств. Она не понимала, что происходит. Ее ноги больше не чувствовали земли под собой, все вокруг стало размытым, как в тумане. Ее отец, ее мир — все это ускользало, словно песок, что течет через пальцы.

Время будто перестало существовать. Она стояла так долго, что уже не помнила, когда все началось. Мир вокруг изменился, стал серым и тусклым, как будто все потеряло свои цвета. Было лишь ожидание, но не было ни надежды, ни отчаяния, только осознание того, что она одна. Совсем одна.

Ветер, холодный и резкий, поднимался из глубины леса, закручиваясь вокруг ее маленького тела, обжигая кожу. Он приносил с собой шепоты, отголоски давно умерших голосов, а может, это были лишь ее собственные мысли, запутавшиеся в круговороте страха. Она закрыла глаза, но это не спасало. Внутри нее начало расти что-то другое — не страх, не печаль, а что-то более темное, глубокое. Сначала это было едва заметно, как легкое покалывание, но с каждым мгновением оно усиливалось, распространяясь по телу, как яд. Она чувствовала, как этот холод проникает в самую ее душу, вытесняя тепло, вытесняя свет.

И в этот момент что-то щелкнуло. Ее мир разделился на "до" и "после". В ту секунду, когда надежда покинула ее навсегда, она перестала быть девочкой. Она стала чем-то другим. Этот лес, что когда-то был ей знаком, теперь был чужим, враждебным. Она больше не была человеком, которому можно причинить боль. Эта боль растворилась вместе с ее слезами, оставив лишь пустоту, которую уже ничто не могло заполнить.

Она стала тенью, существом, которое бродит между мирами, погруженным в вечную ночь. И этот момент, когда ее отец ушел и не вернулся, когда ее мир рухнул — стал началом ее превращения в существо, живущее лишь для того, чтобы поглощать. Но этот голод был не просто физическим. Это был голод души, неутолимый, вечный, как сама тьма. Теперь она жила лишь в этом мире, и каждая новая жертва лишь на мгновение затушевывала ту боль, которую она пережила в тот день, но никогда не могла забыть.

И тут Регина поняла: это не было выбором. Это было бегство. Девочка, которую она видела, была не злом, а жертвой, и вся ее жизнь после этого была борьбой против пустоты. Страх, одиночество, боль — все это вело к тому, что она стала вампиром. Но если этот момент изменить? Если убрать этот источник боли?

Слова заклинания текли все медленнее, словно сам воздух сопротивлялся. Регина чувствовала, как напряжение растет, но она знала, что должна продолжать. "Ты не должна помнить это. Ты можешь забыть". Она повторяла это снова и снова, словно ритм, наполняющий пространство вокруг нее. Время теряло свою власть. И вот, наконец, что-то изменилось. Девочка на мгновение подняла голову. И в этот момент все исчезло. Мир вокруг замер. Регина открыла глаза. Она снова была в своей комнате. Свечи почти догорели, воздух был густым от магии, но ощущение тяжести ушло. Она знала, что заклинание завершено.

Спустя несколько минут она стояла у двери соседки, повторяя про себя заклинания-обереги, но уже без страха. Входная дверь открылась бесшумно, и перед ней предстала та самая женщина, но… не та. Глаза вампира — больше не лед, не мрак. Раньше в этих глазах была жизнь, которая когда-то угасла. А теперь эти глаза светилась радостью и желанием щедро делиться этой радостью с другими.

— Привет, Регина, — голос соседки был мягок, как летний бриз. — Я… кажется, что-то забыла… Мы можем поговорить?