– Не слышу, что вы там бормочете! – чересчур жизнерадостно улыбнулся Алекс. – Принести вам водички?

Ева жалобно глянула вокруг, но двор был пуст. Она сама направилась к колодцу. Однако стоило коснуться ворота, как поверх ее ладошки легла рука некромага:

– Простите, не могу позволить даме в моем присутствии делать тяжелую работу!

К удивлению Евы, граф довольно споро опустил ведро в колодец 22и вытянул его наверх. Она, измученная кашлем, немедля схватила висящий на столбике ковш и зачерпнула ледяную жидкость. Пила мелкими глотками, чувствуя, как ломит зубы.

Но стало чуть-чуть полегче, в голове прояснилось.

Чинно выпрямившись, Евангелина наконец-то смогла сказать:

– К сожалению, вынуждена отклонить любезное приглашение леди Вандербильт. В ближайшее время я буду очень занята. Детям, которых мы забрали у Нокса, нужна моя помощь.

Алекс хмыкнул:

– Уверен, матушка не оставит Энни здесь. Ей еще долго нужна будет помощь мага Жизни. Девчонка безобразно изорвала ауру, нахватала чужих грехов и едва не ушла на тот свет. Брат, конечно, пожелает навещать сестру, когда сам встанет на ноги…

– Как он? – встрепенулась Ева.

– Под чутким контролем мистера Оруэна – моего лекаря. Не переживайте, тот знает свою работу.

– Ему сильно досталось, да?

Она сжала руки, которые начали подрагивать от беспокойства за мальчика. Но от Алекса не укрылся этот жест.

– Можно сказать и так, – взяв ковш, он тоже сделал пару глотков студеной воды. – Парню повезло. Били его основательно, есть переломы. Но врач сказал, что это все поправимо, а организм молодой, быстро восстановится.

– Вы же найдете тех, кто это сделал?

Граф поджал губы:

– Хм… Вообще-то, это не моя работа.

В глазах Евы мелькнуло разочарование, но он тут же быстро добавил:

– Однако в вашей полиции есть пара типов, которые мне должны. Я напомню им про должок, если вы примете приглашение моей матушки.

Ведьма стиснула пальцы еще сильнее. Слишком уж непреодолимым было искушение залепить наглому аристократу пощечину.

– Вы не отступитесь, да? – вздохнула она с пониманием.

– Не имею такой привычки. Соглашайтесь, миссис Доутсон, иначе за вами будет должок, а я помню всех своих должников.

Он произнес это многозначительным тоном, давая понять, что последствия отказа могут быть непредсказуемы.

Ева скрепя сердце сдалась.

– Я подумаю, – нехотя сказала она. – Вы умеете быть… убедительным!

По губам Алекса скользнула победная усмешка:

– Думайте, но не слишком долго. Матушка будет ждать вас в субботу к семи часам.

***

Стоило ведьме и Алексу выйти из кухни, как Энни занервничала. Хрупкая седовласая женщина в дорогом платье, ничуть не чинясь, присела на край ее скудного ложа и, разворошив одеяло, положила руку на солнечное сплетение поверх нижней сорочки.

– Спокойно, детка, сначала нужно поднять общий тонус, потом займемся ногами. Расскажи мне пока про себя.

Энни поморщилась. Ей не хотелось делиться с незнакомкой, но приятное тепло, внезапно наполнившее ее измученное болью тело, заставило блаженно прикрыть глаза. Это было так же прекрасно, как целый котелок горячего супа! Или охапка дров для печурки и тулуп, в который Дрозд по вечерам закутывал ее дрожащее тело. Это было нежно и тепло, как объятия матери…

Вспомнив про мать, Энни дернулась и открыла глаза. Женщина все так же сидела на краю топчана и держала руку на ее солнечном сплетении.

– Почему ты вздрогнула? – спросила она участливо, заглядывая девушке в глаза. – Вспомнила что-то?

Та попыталась отвести взгляд, но не смогла. Открыла рот, чтобы возразить, и услышала будто со стороны собственный голос.

Наверное, все это время ей нужен был кто-то, кому можно передать свою боль. Вот такая невысокая женщина с мягкими морщинистыми руками и теплым взглядом, которой можно выложить все, что долгие годы хранила душа.

Захлебываясь словами, будто боясь не успеть, Энни заговорила. Она рассказывала все подряд, перескакивая с одного на другое, и никак не могла остановиться. И про стихийный дар, который внезапно открылся в три года, и про эпидемию холеры, и про то, как старый колдун нашел их рыдающими в холодном доме с печатью на двери.

– С печатью?

– Мама была должна владельцу домика, в котором мы жили, он подал в суд, – сглатывая и дрожа, рассказывала девушка.

– А кто был владельцем, не помнишь?