— Шей, какого черта с тобой? — спросил он.

— Что?

— Ты вообще кино не смотришь.

— Откуда ты знаешь?

— Потому что я практически слышу, как в твоей голове крутятся шестеренки. Что такое?

Что я должна сказать? Все это ново для меня. Может ничего говорить и не нужно?

Подняв руки, я обвила ими шею Кейсона, притягивая к себе его губы. Он охотно поддался, самодовольно улыбаясь. Сначала мы целовались медленно и нежно, но мне показалось, что думал он о том же, о чем и я, потому что крепче поцеловал меня. Его язык боролся с моим за первенство, вдруг Кейсон перекатил меня на спину и взял инициативу в свои руки. Его сильная грудь вжала меня в кровать, так он удерживал меня на месте. Его сердце стучало вместе с моим, стук отдавался в моей груди. Я не могла насытиться им. Поцелуй казался недостаточно крепким.

Кейсон отстранился первым — его грудь тяжело вздымалась — и запустил руку в волосы.

— Прости. Я останавливаюсь.

— Почему?

— Потому что мы не торопимся. Шей, для меня это многое значит. Ты прощаешь меня. Ты хочешь быть здесь, со мной. Ты не просто так ждала. А я не стану все портить тем, что начну спешить.

Что? Нет.

— Но может…

Он вскинул брови, заинтригованный моими словами.

— Может что?

Я не знала, как выразить словами все испытываемые мной чувства. Все эмоции, кроме разбитого сердца, были чужды мне. Я схватила перед его футболки, притягивая к себе, и со всей страстью поцеловала Кейсона.

Он отстранился.

— Господи, Шей. Ты испытываешь мою решительность.

— Я хочу, чтоб ты… — Мой голос затих, я с трудом пыталась выразить свое желание, потому что раньше ничего такого не делала.

Его глаза распахнулись, в них почти читался страх.

— Хочешь, чтобы я что?

Я через силу сглотнула из-за кома, вдруг образовавшегося в горле.

— Потрогал меня.

Как только исчезло удивление в его взгляде, губы растянулись в самоуверенной улыбке.

— О, это я определенно могу.

Кейсон наклонился и стал оставлять поцелуи на моем подбородке, под ухом и по всей шее. Я закрыла глаза, позволяя восхитительным ощущениям завладеть мной. Он медленно спускался по моему телу, проводя носом по футболке между грудей. У меня перехватило дыхание, я неимоверно возбудилась, а он продолжал медленно спускаться, пока не добрался до джинсов. Кейсон потянулся к пуговице, но взглянул на меня, чтобы получить одобрение.

Я встретилась с ним взглядом и кивнула, сердце колотилось о непроницаемую стену моей груди. Я готова к такому?

Кейсон высвободил пуговицу и, устроившись у моих ног, принялся стягивать с них джинсы. Затем снял их и бросил на пол, оставив меня обнаженную в черных стрингах. Его взгляд то поднимался от ног к стрингам, то спускался, словно он оценивал каждый обнаженный сантиметр моего тела.

По мне пробежала дрожь. Никто не смотрел на меня — особенно с обнаженными шрамами — с такой страстью в глазах.

Кейсон склонился и нежно прикоснулся губами к моим ногам, покрывая поцелуем каждый уродливый шрам. Я откинула голову и закрыла глаза, которые жгли подступающие слезы. Кейсона не смущало то, что причиняло мне столько горя — столько смущения. Он просто принимал шрамы как часть меня, несмотря на то, что они брали свое начало из такого ужасного места.

Кейсон оставил шрамы и продолжил подниматься все выше, прокладывая дорожку поцелуями на моих бедрах, с каждым его движением сердце билось все чаще. Он добрался до стрингов и усыпал тонкий материал легкими поцелуями. Неготовая к тому, что происходило между моих бедер, я резко втянула в себя воздух.

Кейсон поднял голову вверх.

— Тебе хорошо?

Я встретилась с ним взглядом.

— Боже, да.

Он не терял времени: губы вернулись к стрингам, оставляя на них поцелуи. Я понятия не имела, что подобное может вызвать такие ощущения. Он спустился на пару дюймов и добрался до полоски материала между моими ногами. Кейсон замер. Я задержала дыхание, тело дрожало от предвосхищения. Он слегка раздвинул мои ноги и прильнул губами к полоске материала, нежно целуя ее вверх и вниз. Боже мой. Я ждала, что он повторит это, но его губы отстранились. Я выдохнула задерживаемый воздух.

Пальцы Кейсона проскользнули под резинку и стянули стринги с моих ног.

Он не стал спрашивать разрешения, а это подсказало мне, что его попытка не спешить была пресечена дозволенными мной действиями, и он в полной мере пользовался ситуацией. Слава богу.

Я не открывала глаза, потому что не хотела видеть себя полуголую и распластанную на кровати Кейсона. Но они распахнулись в ту же секунду, когда его рот вернулся на прежнее место, а язык двигался там, где только что были трусики. Я резко втянула в себя воздух, когда он лизнул дорожку между моими складками, и сжала одеяло по бокам, держась, что было сил. Кейсон продолжил двигаться — вверх-вниз. Не стесняясь, я начала тяжело дышать. Затем он очертил языком клитор.

— О боже, — вырвалось из моего рта, голос даже отдаленно не был похож на мой.

— Держись, — пророкотал он в мою влажную кожу.

Его язык все кружил и кружил, таких ощущений я еще не испытывала. Между ног начало пульсировать, чувство нарастало и уже достигло апогея.

— Кей—сон, — выдохнула я.

Он не ответил словами, только вернулся к клитору, посасывая его до тех пор, пока я не стала извиваться от яркости проносившихся через меня чувств. Вскоре напряжение между ногами усилилось. Кейсон настойчиво посасывал клитор. И этого было достаточно.