— Обещаю.

Он слезает с меня и помогает мне сесть.

Через разбитое окно я вижу то, что можно описать только как ад внутри моей гостиной. В моем доме деревянная мебель. Деревянный каркас. И все мои книги.

Как такое могло случиться?

Есть только одно объяснение. Я заснула, когда огонь еще горел.

Идиотка.

Ты такая гребаная идиотка.

В воздухе раздается звук далекой сирены.

— Они почти здесь, — говорит Роуэн. Что-то теплое обхватывает мои плечи. Я опускаю взгляд. Это еще одна темная толстовка.

— Другая толстовка, которую ты мне дал, все еще внутри, — бормочу я, как будто это имеет значение.

— Не волнуйся об этом.

Он садится рядом со мной.

— Что, если огонь перекинется на твой дом?

— Я слежу за ним, но наши дома находятся достаточно далеко, чтобы это было маловероятно.

Это хорошо, я полагаю. Это почти единственное, что есть хорошего в этой ситуации.

Подтянув ноги, я прижимаюсь лбом к коленям. — Скажи мне, что это кошмар. Скажи, что это нереально.

Рука ложится мне на спину и совершает круговые движения. Я не возражаю. Мне нужен комфорт, как воздух, даже если я не из тех, кто просит об этом.

Но Роуэн каким-то образом знает.

Мои руки зарываются в его толстовку. — Этого не может быть. Дом… Я только что получила предложение.

— Я знаю. Мне жаль.

Я кусаю губы, чтобы заглушить рыдания, которые хотят вырваться наружу. Я не хочу плакать. Я боюсь, что случится, если я начну. Что если я не смогу остановиться, как в прошлый раз? Когда я поймала Бретта на измене. Слезы текли и текли, как река, прорвавшая плотину. По идее, после слез должно становиться легче, но я не чувствовала. Я просто чувствовала себя истощенной.

Пожарные приехали под какофонию сирен.

Я поднимаю лоб с колен и оглядываюсь на свой дом. Огонь бушует в гостиной. В моих жилах бурлит ужас. Останется ли что-нибудь после того, как огонь потушат?

Один из пожарных выпрыгивает из машины, оценивает обстановку и отдает несколько приказов остальным. Увидев нас с Роуэном, он бежит к нам. — Кто-нибудь есть в доме?

— Нет, — отвечает Роуэн. — Я вывел ее, как только почувствовал запах дыма.

Он показывает на дом Роуэн. — Вы ее сосед?

— Да.

— Огонь не должен распространиться, но я бы предпочел, чтобы вы оставались здесь, пока мы не возьмем все под контроль. Вы знаете, что стало причиной пожара?

Я сглатываю.

— Должно быть, я оставила огонь тлеть, когда ложилась спать.

Роуэн смотрит на меня, но я не могу встретить его взгляд. Я чувствую себя чертовски глупо.

Пожарные двигаются с чувством срочности. Они разворачивают свои шланги, прокладывая белые дорожки по моей лужайке. Вскоре из форсунок бьет вода, сталкиваясь с пламенем и заставляя пар с шипением подниматься в воздух.

— Как ты так быстро почувствовал запах? — спрашиваю я.

— Мое окно было открыто. Я еще не спал, и просто нутром почувствовал, что что-то не так.

— Не мог уснуть?

— Нет.

— Как удачно, — бормочу я. Хотя трудно считать, что удача на моей стороне, пока я наблюдаю, как горит мой билет из Даркуотер-Холлоу.

Пожарным требуется около получаса, чтобы взять огонь под контроль. Дом все еще стоит, когда они заканчивают, так что, думаю, это хорошо, но гостиная разрушена.

Прибывают парамедики. Они осматривают нас с Роуэном на предмет травм и вдыхания дыма, а затем говорят, что мы можем идти в дом. Солнце только начинает вставать.

— Я сделаю тебе чай, — говорит Роуэн, когда мы проходим через его парадную дверь.

— Хорошо. Мне просто нужно побыть одной.

Он смотрит на меня долгим жалостливым взглядом, а затем кивает и идет по коридору.

Окно у его входной двери выходит во двор, и когда я останавливаюсь прямо перед ним, мне открывается вид на мой дом.

Мне удалось сохранить надежду даже после смерти мамы. Даже после того, как мы с Бреттом расстались. Но сейчас, когда я стою и смотрю на свой дымящийся дом, я чувствую, как эта надежда колеблется.

Что, если мне не суждено покинуть этот город?

Нет, я не могу так думать.

Я глубоко вдыхаю.

Говорят, что плохие вещи происходят втроем, не так ли? Мой горящий дом — номер три.

Я должна верить, что дальше будет только лучше.