Подновлены мелком или белком Фисташковые улицы-пролазы, Балкон-наклон-подкова-конь-балкон, Дубки, чинары, медленные вязы...

А букв кудрявых женственная цепь Хмельна для глаза в оболочке света, А город так горазд и так уходит в крепь И в моложавое, стареющее лето.

7-11 февраля 1937, Воронеж

***

Были очи острее точимой косы По зегзице в зенице и по капле росы,

И едва научились они во весь рост Различать одинокое множество звезд.

8 февраля 1937, Воронеж

86

***

Обороняет сон свою донскую сонь И разворачиваются черепах маневры, Их быстроходная взволнованная бронь И любопытные ковры людского говора. И в бой меня ведут понятные слова За оборону жизни, оборону Страны - земли, где смерть уснет, как днем сова, Стекло москвы горит меж ребрами гранеными. Необоримые кремлевские слова; B них оборона обороны И брони боевой, и бровь и голова Вместе с ушами полюбовно собрана. И слушает земля - другие страны - бой, Из хорового падающий короба: - Рабу не быть рабом, рабе не быть рабой! И хор поет с часами рука об руку.

13 февраля 1937, Воронеж

***

Как дерево и медь - Фаворского полет, B дощатом воздухе мы с временем соседи, И вместе нас ведет слоистый флот Распиленных дубов и яворовой меди. А в кольцах сердится еще смола, сочась Но разве сердце - лишь испуганное мясо? Я сердцем виноват - и сердцевина - часть До бесконечности расширенного часа. Час насыщающий бесчисленных друзей, Час грозных площадей с счастливыми глазами Я обведу еще глазами площадь всей Всей этой площади с ее знамен лесами.

11 февраля 1937, Воронеж

***

Я в львиный ров и в крепость погружен И опускаюсь ниже, ниже, ниже Под этих звуков ливень дрожжевой Сильнее льва, мощнее пятикнижья. Как близко, близко твой подходит зов До заповедей рода и первины Океанийских низка жемчугов И таитянок кроткие корзины... Карающего пенья материк, Густого голоса низинами надвинься! Богатых дочерей дикарско-сладкий лик Не стоит твоего - праматери - мизинца. Не ограничена еще моя пора: И я сопровождал восторг вселенский,

87

Как вполголосая органная игра Сопровождает голос женский.

12 февраля 1937, Воронеж

Черновые наброски во 2-й

****************************

Bоронежской тетради

************************

1.

Пришла наташа. Где была? Небось, не ела, не пила... И чует мать, черна, как ночь: Вином и луком пахнет дочь...

2.

– Наташа, как писать - балда?
– Когда идут на бал, то - да.
– А полдень?
– Если день, то вместе, А если ночь, то не скажу, по чести.

3.

О, эта Лена, эта нора, О, эта бездна Итр... Эфир, зефир, Элеонора Дух кислосладкий двух мегер.

***

На доске малиновой, червонной На кону горы крутопоклонной, Bтридорога снегом занесенной Высоко занесся санный, сонный Полугород, полуберег конный, B сбрую красных углей запряженный, Желтою мастикой утепленный И перегоревший в сахар жженный. Не ищи в нем зимних масел рая, Конькобежного фламандского уклона, Не раскаркается здесь веселая кривая Карличья в ушастых шапках стая! И меня сравненьем не смущая, Срежь рисунок мой, в дорогу дальнюю влюбленный, Как сухую, но живую лапу клена Дым уносит, на ходулях убегая.

6 марта 1937, Воронеж

88

***

Я скажу это начерно, шепотом, Потому, что еще не пора: Достигается потом и опытом Безотчетного неба игра. И под временным небом чистилища Забываем мы часто о том, Что счастливое небохранилище Раздвижной и прижизненный дом.

9 марта 1937, Воронеж

***

Может быть, это точка безумия, Может быть, это совесть твоя: Узел жизни, в котором мы узнаны И развязаны для бытия. Так соборы кристаллов сверхжизненных Добросовестный луч-паучок, Распуская на ребра, их сызнова Собирает в единый пучок. Чистых линий пучки благодарные Собираемы тонким лучом, Соберутся, сойдутся когда-нибудь, Словно гости с открытым челом. Только здесь, на земле, а не на небе, Как в наполненный музыкой дом, Только их не спугнуть, не изранить бы Хорошо, если мы доживем. То, что я говорю, мне прости. Тихо, тихо его мне прочти.

15 марта 1937, Воронеж

Тайная вечеря

****************

Небо вечери в стену влюбилось Все изрублено светом рубцов Провалилось в нее, отразилось, Превратилось в тринадцать голов. Bот оно, мое небо ночное, Пред которым как мальчик стою, Холодеет спина, очи ноют, Стенобитную твердь я ловлю. И под каждым ударом тарана Осыпаются звезды без глаз, Той же вечери новые раны, Неоконченной росписи мгла.

89

***

Заблудился я в небе, - что делать? Тот, кому оно близко, ответь! Легче было вам, дантовых девять Атлетических дисков звенеть, Задыхаться, чернеть, голубеть...