Голос Шона вибрировал и едва не срывался на крик. Виктор хотел что-то сказать, но Элейн остановила его.

— Шон, это было условие, при котором я должна была получить полный текст пророчества. Макс знал, на что идет.

— Да неужели?! И куда это его привело? Как думаешь, сколько раз я корил себя за ту ночь возле магазина?

Элейн изменилась в лице. Ее эмоции наполнили комнату густым эфиром. Вина вперемешку с твердой уверенностью в том, что все было не напрасно, плыла в воздухе, словно сигаретный дым в шлейфе сладкого парфюма. Рядом с горькими эмоциями оборотня казалось, что в номере стало нечем дышать.

— Шон…

— Каждый! День! Сначала просто подбешивало то, что меня спасла девчонка. Но потом… Потом я понял, что он влюблен в нее, и готов рисковать за нее жизнью, уже давно забыв об этом треклятом долге крови. И его не волновало то, что его чувства для нее гроша ломанного не стоили, ведь у нее был богатенький кровосос на примете!

Шон уже не ограничивал себя в выражениях и едва сдерживал свою злость в пределах собственного тела.

— Хватит!

Стражница вскинула руку, чтобы отвесить оборотню пощечину. От напряжения секунды стали густыми и тягучими, словно замедлились. Всего в несколько сотых долей секунды я заблокировала удар Элейн, обнажив вытянувшиеся зубы. Метнувшись, как тень, между нами вырос Виктор. Я чувствовала, как его воля ввинчивается мне в виски, но стоически продолжала смотреть в упор в холодные глаза. Он пытался успокоить меня гипнозом, но ему приходилось отвлекаться на едва сдерживающего себя Шона.

— Думаю, нам стоит воздержаться от высказывания личных обид хотя бы на время.

— Шон… — раздался голос Элейн из-за спины Ван Дера. — Макс был мне дорог. Я знаю, что эти слова никак не изменят твоего отношения, но мне очень жаль, что все сложилось именно так. Если бы я только могла вернуться в прошлое, я бы сделала все возможное, чтобы это изменить. Но я не могу.

Глаза Элейн влажно заблестели и, сморгнув подкатившие слезы, она спешно вышла из номера. Шон шумно выдохнул и приложил руку ко лбу, тем самым убирая русые волосы с лица.

Виктор перевел взгляд с него на меня.

— Сегодня после заката Верховные ждут нас. Будь готова.

Я кивнула, прекрасно понимая, что мне предстоит приложить немало сил и аргументов, чтобы убедить Шона.

Когда Виктор вышел из номера, я посмотрела на волка. Он стоял лицом к окну, направив пустой взгляд поверх крыш Пражских домов. Чувствовалось, как его гложет происходящее, но никак не выходило придумать, чем я смогла бы ему помочь. Гипнотизировать — не вариант. А слова по типу: «Я понимаю, что ты чувствуешь,» — никогда не помогают, уж я-то знаю.

Я молча подошла к нему и обняла со спины. Сначала он напрягся всем телом, но через минуту чуть расслабился и накрыл своей рукой мои ладони, скрещенные на его талии. Он медленно развернулся ко мне лицом и, притянув к себе, снова обнял и поцеловал в макушку.

— Прости.

— За что?

— За то, что плохо контролирую себя.

Я слегка рассмеялась.

— Нашел у кого просить за это прощения.

— Да уж. Из нас мог бы выйти неплохой штурмовой отряд.

— Точно.

Я подняла голову, встретившись с синими глазами оборотня. Его лицо оказалось настолько близко, что я почувствовала на губах жар его дыхания. Медленно подавшись вперед, Шон едва коснулся своими губами моих. Словно не поцеловал, а случайно коснулся, когда менял положение головы.

Впервые я не хотела отстраниться от него. Впервые мне захотелось стать с ним ближе. Действительно ближе. Не притворяться, не дурачиться… А позволить себе признаться в том, что он нужен мне. Приподнявшись на носочки, я притянула его за ворот футболки и впилась в горячие, голодные губы. Шон обхватил меня за талию и, развернув, прижал к стене. С выдохом сорвался едва слышный стон. Он наклонился и прикусил мочку уха и проложил дорожку из невесомых поцелуев по шее к плечу, прикусив тонкую кожу на ключице. По телу прокатилась волна желания, оставив легкое покалывание в кончиках пальцев и внизу живота. Горячие ладони блуждали по телу, изучающе поглаживали кожу вниз по спине, а затем к бедрам. Слегка задержавшись на ягодицах, Шон сжал их, сильнее прижимая меня к себе, чтобы мне удалось почувствовать его возбуждение. Я нырнула руками ему под футболку, чтобы снять. Шон перехватил меня за запястья, поднял руки над головой и, не отрываясь от губ, прошептал:

— Если ты сейчас опять скажешь мне что-то вроде «пути назад не будет» — я откушу тебе что-нибудь.

Я не смогла сдержать хриплый возбужденный смешок.

— Неужели?

— Думаешь, я шучу?

— Нет, думаю, ты серьёзен, как никогда.

И я снова прильнула к его губам. Больше Шон себя не сдерживал. Буквально вцепившись в мои губы, он подхватил меня и положил на кровать, нависнув сверху. Треск. По кровати рассыпались пуговицы. Покрывая горячими поцелуями каждый сантиметр кожи от ложбинки груди до шеи, он вернулся к моим губам. Воздуха едва хватало, пока мы спешно и нетерпеливо избавлялись от одежды. Контраст температур нашей кожи создавал приятную дрожь, разносящуюся вместе с волнами неги. Внезапно Шон замер.

— Что? — недоуменно спросила я.

— А у тебя… уже был кто-то?

Я вытаращила глаза.

— Шон, мне девятнадцать. Я похожа на человека, которого можно было бы отдать в монастырь?

— Ну я подумал, что это могло бы быть причиной, по которой тебе удавалось устоять передо мной.

— Придурок.

Он слегка рассмеялся и вернулся к изучению моего тела руками и губами. Я выгибалась ему навстречу, и, уловив момент, он вошел в меня резко, почти грубо, едва справляясь со сбитым дыханием. Дав мне пару секунд привыкнуть, он стал набирать темп. Каждый толчок разносился по телу волнами пожара. Я едва сдерживалась, чтобы не кричать, выгибая спину в сладостных конвульсиях. Не давая ни секунды на ровный вдох, Шон ускорился настолько, словно пытался выбить из меня душу, доводя до яркого пика, от которого зазвенело в ушах. Волк сдул налипшие на лицо пряди волос и поцеловал меня в нос.