Я стиснула зубы. Вот ведь лицемер! Можно подумать, не знает, что за "щедроты" таит в себе палаццо. Бордель, вертеп, притон! Тьфу, прости господи.

– Благодарю за заботу, синьор Гаспарини, – процедила я сквозь зубы. – Но, боюсь, наши представления о "наслаждении" слегка разнятся. Давайте начистоту – мы ведь оба понимаем, что за богадельню содержала моя тетушка.

На губах Лучано промелькнула едва заметная ухмылка. Похоже, моя прямота позабавила его. Ну еще бы, такие синьоры, небось, привыкли щеголять эвфемизмами!

– Отчего же, синьорина, – промурлыкал он, подаваясь вперед и обдавая меня ароматом дорогого одеколона. – Ваша тетушка была весьма… м-м-м… предприимчивой особой. И дела вела с истинно венецианским размахом! Уверен, вы могли бы достойно продолжить ее начинания.

У меня от возмущения даже дыхание перехватило. Это он на что намекает, бесстыдник? Уж не предлагает ли мне самой заделаться сводней?

– Да как вы смеете! – вскричала я, вскакивая на ноги. Щеки мои пылали от негодования. – За кого вы меня принимаете, синьор? Неужели вы думаете, что я стану торговать своей честью и достоинством?

Лучано рассмеялся, запрокинув голову. Как видно, мой гнев лишь потешил его. Ну конечно, такие циники сроду не поймут, что для порядочной девушки значат понятия чести и добродетели!

– Помилуйте, синьорина, о чем вы? – всплеснул он руками в притворном изумлении. – Я всего лишь предположил, что вы могли бы с выгодой распорядиться доставшимся имуществом. Но, как я посмотрю, подобные материи вас совсем не интересуют.

Голос его не переставал сочиться насмешкой и снисходительностью. У меня даже кулаки зачесались – так и тянуло съездить по этой наглой физиономии! Но я сдержалась. Все-таки я леди, а не портовая девка.

– Совершенно верно, синьор, – отчеканила я ледяным тоном. – Меня интересует лишь одно – как можно скорее избавиться от палаццо. Желательно, сегодня же! Так что потрудитесь заняться своими прямыми обязанностями, будьте любезны. И еще одно, синьор Гаспарини, – добавила я, глядя нотариусу прямо в глаза. – Я продам палаццо кому угодно, но только не синьору Марко Альвизе. Это мое единственное и непреложное условие.

Лучано на миг опешил. Видимо, не ожидал от меня такой твердости. Но быстро оправился и растянул губы в елейной улыбке:

– Помилуйте, синьорина! Почему такая категоричность? Синьор Марко – весьма достойный джентльмен. И, смею заметить, он давно и пылко интересуется вашим палаццо. Уверен, вы могли бы договориться…

– Ни за что! – отрезала я, чувствуя, как в груди закипает ярость. – Я скорее сожгу палаццо дотла, чем позволю этому распутнику и пройдохе заполучить его! Даже не думайте меня уговаривать, синьор. Я непреклонна.

Последние слова я почти выкрикнула. Само имя Марко повергало меня в исступление. Мало мне было его домогательств и вульгарных намеков, теперь еще и притязания на мое наследство? Ну уж нет! Не бывать этому!

Лучано скорчил постную мину и развел руками, всем своим видом изображая сочувствие:

– Что ж, как скажете, синьорина. Я всего лишь хотел помочь. Но, боюсь, с такими условиями вам будет непросто найти покупателя. Палаццо с репутацией борделя – весьма специфический товар, знаете ли. И кстати, забыл вам сообщить. По завещанию вы действительно становитесь полноправной хозяйкой имущества тетушки с момента подписания. Но продать его не сможете…

– Что за вздор, почему?

Лучано расплылся в виноватой улыбке и продекламировал, водя пальцем по строчкам:

– Итак, вступая в права наследования, синьорина Элизабет Эштон имеет полное право распоряжаться палаццо и прочим имуществом по своему усмотрению. Но продать его сможет только после того как обязуется во-первых, не менее недели прожить в палаццо Контарини. А во-вторых, в течение этого срока…

Он чуть замялся и бросил на меня лукавый взгляд.

– В течение этого срока синьорина должна поддерживать привычную деятельность палаццо. То есть продолжать дело покойной синьоры Беатрис. Изволите понимать, о чем я?

У меня потемнело в глазах. Он это серьезно? Поддерживать бордель? Торговать своей честью? Да что этой тетке в голову взбрело?!

– Вы в своем уме? – прошипела я, дрожа от гнева. – Это какая-то гнусная шутка? Я никогда, слышите, никогда не стану… блудницей! Да я лучше сгнию в канаве!

– Боже упаси, кто говорит о блуде! – всплеснул руками Лучано, округлив глаза. – Речь всего лишь о соблюдении… некоторых формальностей. Ну там, прием гостей, организация увеселений, все такое. Уверен, недельку вы как-нибудь продержитесь…