– Увы, - я развел руками. – И ах!

Мишка сплюнул вниз. Потом посмотрел. Вдруг попал на кого? Не попал. Внизу никого не оказалось.

– От меня что надо? – спросил он.

– В общем, - я немного помялся и выдал. – Я его загипнотизировал. Теперь он нифига не помнит про мои возможности. И ты не говори, не напоминай. Ладно?

– Вопросов нет, - согласился Мишка. – Да, кстати, я тут на днях Жазильку встретил. Очень она тобой интересовалась. Даже попросила, чтоб я тебе передал, что если ты к ней в гости зайдешь, то она возражать не будет.

– А если будет, то не сильно! – засмеялся я.

Мишка тоже хохотнул.

– Ну, типа того.

– Не знаешь, что ей от меня надо? – поинтересовался я.

– Не-а, - Миха пожал плечами. – Бабы народ загадочный и непонятный.

– Зато мягкий и приятный! – в рифму сказал я.

– А что, прошла любовь, завяли помидоры? – съехидничал мой друг. – Ты сейчас в Химике в авторитете, Демъяну люлей навешал, с цыганами разборки устроил. Каждое утро на стадион бегаешь. Футболистов наших построил. Думаешь, этого никто не видел, никто не знает?

– Да ладно! – не поверил я. – Фигня полная! Кстати, ты в курсе, что ко мне отец Фоги заглядывал?

Я вкратце рассказал про недавний визит Ивана Петровича Фокина, умолчав об истинной цели. Дескать, извиниться заходил. Побоялся, что в милицию обратимся.

Мишка скептически отнесся к моему рассказу. Нет, про сам визит он поверил. А вот насчет того, что он извиняться приходил… У Мишки на лице было аршинными буквами написано, мол, врёшь ты всё!

Мы попрощались, я пошел домой. По дороге зашел в телефонную будку, набрал номер Устинова.

– Добрый день, Денис Владимирович! – сказал я в трубку, не дожидаясь «алло».

– Здравствуйте, Дениса Владимировича нет на месте, - ответили мне.
– Ему что-нибудь передать?

– Игорь Валентинович, это Вы? – поинтересовался я.

– Да. С кем разговариваю?

– Ковалев Антон. Мне помощь нужна!

– Говори, Антон! Я слушаю внимательно.

– Мной интересуется некто «дядя Паша», у которого есть домашний телефон 9-08-13. Можно узнать, кто это?

– Да без проблем. Тебе как срочно?

– Да вроде время терпит. Если я завтра позвоню ближе к обеду, как? Ладно?

– Он только интересуется или еще что?

– Пока не знаю. Он с приятелем моим беседовал. Оставил телефон ему для связи.

– Хорошо, постараюсь узнать! Жду звонка завтра.

– Спасибо!

Я повесил трубку. Узнаем завтра, кто такой этот дядя Паша…

***

До прихода maman оставался час с лишним. Самое время предаться развра… пардон, медитации.

Я уселся на пол. Не на диван. На пол, на шерстяной ковёр по-турецки, закрыл глаза, расслабился. Поехали!

Снова Гериса не оказалось. Делать нечего, осталось только тренироваться самому – прокачивать каналы.

Я представил перед собой зеркало. Тяжелое, в золоченой раме, в полный рост. Встал, всмотрелся в своё отражение…

Сначала сделал «кольцо». Соединил руки перед собой. «Живая» сила хлынула из клубка в солнечном сплетении по левой руке в правую. Потом обратно. И так 10 раз туда-обратно.

Потом повторил то же самое с «мертвой» силой. 10 раз – туда-обратно.

Опустил руки вниз. Сначала «живая» сила. Вверх-вниз, вверх-вниз.

«Мертвая». Вверх-вниз. Вверх-вниз.

После одного «подхода» по десять раз на каждый вид упражнения я еле стоял на ногах. И это в Астрале. В воображаемом пространстве…

Я поспешно вышел в реальность. И тут же повалился на пол. Вытянулся, раскинул руки-ноги «звездочкой». Тело опять болело, как после интенсивной тренировки в секции. Кинул в самого себя «общее исцеление». Вроде стало полегче. Ломота стала исчезать.

В реальности прошло не более пяти минут. Я не засек время выхода – накрыла слишком сильная усталость. Зато потом глянул…

В Астрале Гериса опять не оказалось. Я вздохнул. Неужели он «ушел»? Стало обидно. Ведь уж совсем мало я от него получил знаний. Хоть он и говорил, что я нахожусь на уровне адепта-курсанта 2 курса Академии. Но ведь у него я учился всего лишь чуть больше двух месяцев.

К горлу подкатился ком. Глаза защипало. Я поспешно зашел в ванную, умылся холодной водой. Потом для большего эффекта подставил под кран макушку, чтобы окатило всю голову.

Вроде отошло… Хотя внутри всё равно остался неприятный ком. Вытерся.