Я выпрямился, опустил руки. Надо же, чёрт возьми, какая реакция-то у меня! Я быстро оглядел его: на вид лет 40, рост больше двух метров, плечи раза в два шире, чем у меня. Да и ручищи тоже будь здоров. Такими только подковы гнуть!

Агрессии в ауре не наблюдалось. Я отметил, что магическое зрение «включилось» само собой, без всякого понуждения.

– Я – Фокин Иван Петрович, - представился амбал. – Отец Леонида.

– Какого Леонида? – не понял я.

– Вон того! – он махнул рукой в сторону дальнего подъезда. Я взглянул и хмыкнул. У дальнего подъезда на скамейке сидел не кто иной, как Фога. Фога!

– Может, присядем? – предложил я. – Какой у вас ко мне вопрос, Иван Петрович?

Мы присели на скамейку возле нашего подъезда. Старушек наших еще не было. Рано.

– У вас с ним позавчера конфликт был, - начал Фокин.

– У нас? – саркастически хмыкнул я. – Он рассказал, при каких условиях этот самый конфликт случился?

Мужик вздохнул.

– Сказал… Я ему ремня, конечно, всыпал…

– Ремня? – удивился я. – Ваш сынок попытался совершить грабеж. Причем сам выступил организатором преступления. Преступления! А вы – ремня…

– Да я понимаю, - амбалистый мужик стушевался. Со стороны это выглядело по меньшей мере смешно.

– Вы извиниться что ли пришли? – продолжал я. – А что он сам не подошел?

– Он вас боится! – сообщил отец Фоги. – Я его еле-еле сюда притащил. Чуть ли не за шкирку. Так он всё равно к вам подойти отказался. Извините за выражение, чуть не обоссался!

– Ладно, - отмахнулся я. Странно, неужели «ночной кошмар» так долго действует? У него же длительность в зависимости от вложенной силы максимум час! Я удивленно почесал затылок. Или я на этот конструкт магии Разума наложил еще и свою «команду-установку»? Как жалко, что с Герисом нельзя посоветоваться!

– Я, извините, не об этом, - Фокин просительно посмотрел на меня. – Вы там у них отобрали…

– Что отобрали? – я снова улыбнулся. – Я ничего у них не отбирал!

– Ну да, ну да, - согласился Фокин. – Они сами отдали!

Он замялся, потом решившись, словно прыгая в воду, выдал:

– Там нож был кованый, самодельный. Очень острый.

Я молчал. Амбал продолжал:

– Этот нож наша семейная реликвия. Он передается из поколения в поколение уже больше двух веков. Его выковал наш предок. Я хотел бы, чтобы вы его нам вернули. Я готов заплатить, сколько скажете.

Я озадаченно почесал затылок. Потом осторожно, взвешивая каждое слово, сказал:

– А вы в курсе, что этот нож обладает определенными свойствами? Хотя, конечно, в курсе, если он ваша реликвия.

Возвращать кинжал мне не хотелось, очень не хотелось!

– Вы увидели? – спросил Фокин. – Вы это поняли?..

Он замялся, потом всё же спросил:

– Вы колдун?

– Ну, не совсем, - уклончиво ответил я.

– Наш предок, который отковал нож, - пояснил Фокин. – Был колдуном. Он его сделал для себя. К сожалению, в нашей семье больше не родилось никого с такими способностями. Нож передавался от отца к старшему сыну.

– А этот… - он недовольно показал в сторону Фоги. – Отпрыск мой, взял и таскал его без моего разрешения. Да еще, как оказалось, ручку ему сделал...

Он хотел сплюнуть, но сдержался.

– Понятно! – отозвался я. – Интересно, а почему он меня не режет. Матушка моя порезалась, а у меня он через кисть проходит и ни крови, ни пореза не остается. Почему, не знаете?

– Что? – Фокин вскочил, навис надо мной. – Он вас не ранит? А вы раньше об него не ранились?

– Когда у них отобрал, порезался, - пожал плечами я. – Кровь сразу впиталась в клинок.

Фокин поморщился, вздохнул, махнул рукой.

– Вот почему он не вернулся! Он вас признал. Эх!

– Что? – опять не понял я.

– Нож вас признал за хозяина! – повторил Фокин. – У него свойство такое: никогда не теряется, всегда возвращается к хозяину. У нас он всё время возвращался в ножны.

Фокин вытащил из кармана ножны из толстой черной кожи.

– Он всё время возвращался сюда. А тут вдруг не появился.

Он снова с досадой вздохнул, протянул ножны мне.

– Держите. Теперь он ваш, вы его хозяин. Извините. До свидания!

Он развернулся и хотел уже было уйти, но я остановил его:

– Подождите!

Фокин повернулся ко мне.

– У вас голова не болит? – поинтересовался я.

– Иногда болит, - он пожал плечами. – Какое это имеет значение?

В голове у него в теменной области зрел темно-красный сгусток размером с грецкий орех.

– У вас опухоль в голове, - сообщил я. – Вот здесь.

Я ткнул его пальцем в темя. Он удивленно потер рукой голову, повторно подтвердил:

– Иногда очень сильно болит. Но врачи ничего не нашли. Анализы тоже хорошие. А голову рентгеном я просвечивать не дал.