Да, в идеальном, как казалось, полотне, я начинаю замечать зацепки и маленькие дырочки. Но откуда мне знать, что таких же нет в других парах? У мамы с папой. У его мамы с его папой?

Так, ладно… Неважно. Хух.

Я замыкаю входную дверь и прохожу вглубь не своей квартиры.

Притормаживаю прежде, чем завернуть в гостиную. Сжимаю-разжимаю кулак. Несколько раз смаргиваю, чтобы отбросить лишние сейчас мысли.

Я написала Тарнавскому, что забрать меня не получится. Не знаю, насколько он был недоволен таким развитием, но не спорил.

Возможно, потому что нет ничего важнее нашего дела. Даже маленькие ссоры и обиды притирающейся пары.

Что говорить Смолину сегодня я тоже знаю. Моя черепушка до отказа наполнена судейскими шпаргалками.

Поймав рабочий настрой, прокашлявшись и шагаю в комнату.

Руслан Викторович Смолин сидит на девственно чистом молочного цвета диване. Отрывается от телефона и проезжается взглядом по мне.

Хмурится и сканирует. Я не переживаю, потому что это обычная его манера. Мужчина откладывает мобильный. Я шагаю глубже в комнату.

Все стандартно. Все по плану. Но по рукам все равно бегут мурашки.

Я его не боюсь, но мне неприятно.

А еще я впервые за долгое-долгое время снова думаю о шаткости своего положения. Я же больше не марионетка, правда же? Я не просто сменила руки кукловода?

Мысли прочь. Веду с нажимом по плечам и направляюсь к высокому стулу возле каменной столешницы острова.

– Прохладно, нет? – Спрашиваю нейтральным тоном, играя в расслабленность.

Лизин отец без дополнительных слов тянется за пультом и выключает кондиционер.

– Спасибо.

Кивает. Смотрит немного на него. Потом снова на меня.

– Что-то скажешь хорошего?

Когда мы начали играть со Славой в тандеме, я поражалась тому, как хитро и одновременно с этим мудро он подходит к составлению сценария всреч и переписок со Смолиным.

Начни я вдруг как из фонтана бить желанной для Смолина информацией, это вызвало бы подозрения. Поэтому мы чередуем мои маленькие победы с "обидными" провалами. Что-то у меня «получается достать». Что-то – вроде как нет. На что-то «требуется дополнительное время». За что-то я получаю конверты. За что-то – предупреждения и недовольство.

– А что вы хотели бы услышать? – Отвечаю вопросом на вопрос, склоняя голову к уху. Смотрю Смолину в лицо, потому что Слава так учил: нужно быть уверенной и выглядеть так же.

– Материалы дела возвращаются к вам. Апелляция определение отменила. Что Тарнавский по этому поводу?

Матерился, как последний сапожник.

Но это мы с ним знаем. И то, что на апелляцию выход Смолин себе обеспечил тоже поняли. А значит наше итоговое решение должно быть просто перфектным, как и вся процедура рассмотрения. Чтобы сбить не смогли при всем желании.

– Он легкомысленно относится к вашему делу, Руслан Викторович. Особо про него не говорит. Ни со мной, ни из того, что я слышу… – Профессионально вру во имя помощи любимому мужчине.

Смолин хмурится.

– А о чем говорит… С тобой?

О сексе. Моем теле. О том, что во мне нравится. Комплименты делает. Хвалит. Про учебу спрашивает. Про работу. Заботится.

Или имитирует?

А не говорит о будущем. Почти ничего о себе. Очень мало о семье.

Черт, Юлька. Прекрати.

– Он сейчас дал мне поручение по имуществу.

Стреляю взглядом в Смолина. Он уважительно изгибает губы. Удивлен. Готов слушать.

Так и должно быть.

Желательно, до последнего момента, когда мы напичкаем их дезой и прихлопнем.

– Что за имущество?

– Ему нужно легализировать крупную сумму. Хочет провести несколько фиктивных сделок.

– Откуда деньги?

Пожимаю плечами.

– Еще не знаю.

Выдерживаю долгий взгляд Смолина, а потом увожу свой к окну. Вроде бы все стандартно, но сердце все равно разгоняется. Я же в безопасности, да? Он же меня любит, а не пользует, правда?

– Узнавай, Юль. Это важно.

– Хорошо.

Молчим. Я смотрю в сторону, чтобы не на мужчину. Мне не нравится в нем все вплоть до позы. Я стараюсь не вдыхать слишком глубоко, чтобы не втягивать в себя тошнотный запах. Он приятный, но меня все равно мутит.

– А с Лизой что у вас? – Я ко многому готова, но этот вопрос выстреливает в упор.

Я аж дергаюсь.

Возвращаю взгляд к нему. На языке крутятся гадости, но сдерживаюсь.

– Она знает, что я сплю с Тарнавским. Уверена, что он гнида и портит меня.