В других обстоятельствах у меня уже чесались бы ручки в ожидании нашей с Лизой бумажки, но сейчас раздражение только растет.

Его усиливает исходящее от бывшей подруги тепло и наше нежелание даже случайно друг друга касаться. Я невпопад вспоминаю, что весь пятый курс Лизина голова провела у меня на плече, а теперь…

Когда карточка опускается на нашу парту, мы с Лизой одновременно тянемся за ней и дергаем в разные стороны. Пересекаемся вражескими взглядами. Готовы устроить очередную войнушку на ровном месте, но соревноваться даже в таком настолько тупо, что я отпускаю лист, Лиза же берет его, как будто реально чувствуя себя победительницей. Дурочка.

Читает, а я тем временем смотрю на пустую доску.

Интересно, они уже пообедали или нет? О чем говорили? Майя упомянула перед мамой Славы, что встретила его новую помощницу? Мама спросила, что за девушка? А Слава что ответил? Отмахнулся… От меня?

Я знаю, что сама себя накручиваю, но как же успокоиться?

— О, тебе понравится, Березина, — Лиза едко комментирует и отбрасывает лист с задачей. Я не гордая — подбираю. Бегу взглядом по строчкам.

На первый взгляд — классика злоупотребления служебным положением, субъектом избран судья, но все не может быть так просто, а значит, нужно перечитывать раз за разом и искать загвоздку.

— Ты можешь позвонить своему Тарнавскому. Обратиться за помощью к другу, так сказать… Было ли в практике, как отмазался…

Лиза не унимается, ерничает, склонившись ближе. Я еле держусь, чтобы не рявкнуть в ответ.

— Давай просто сделаем это и разойдемся. — Мое примирительное предложение ее смешит.

Делаю вдох и выдох. Лучше бы я злилась на Лизу за психи, честно, а не думала, существуют ли рациональные причины у нежелания мужчины представлять тебя родным.

Я помню, что у нас ситуация особенная, но… Я бы хотела представить его маме. Сделала бы это с гордостью. А он? Может ему вообще стыдно, что связался со студенткой?

Силой возвращаю себя из мыслей к делу. Злоупотребление или превышение? А может быть состава вовсе нет?

— Здесь всё понятно, как божий день, Березина. Что ты там изучаешь?

— Поспешные выводы — твой конек, — ляпаю и ловлю щекой обиженный взгляд. Как будто это не она меня с упоением выводит.

— А твои непоспешные будут сегодня? — Лиза выжидает не больше минуты, а потом снова бросается в схватку.

Я стараюсь не реагировать. Нога под партой нетерпеливо постукивает о старый, местами стершийся, паркет.

Два месяца отношений — это мало, чтобы знакомить партнера с семьей?

Он во мне еще не уверен или не уверен в них?

Сейчас даже сложно поверить, что утром я была на седьмом небе от счастья из-за того, что он просто приехал и остался. Мне казалось, это доказательство любви, но может просто контроля?

Мой самонакрут разрастается, Лиза все громче сопит за спиной, но все разом обрывается вместе с резкой вибрацией мобильного телефона. Я читаю «Вячеслав Тарнавский» и вижу фото бойцовской собаки на весь экран.

Со времен его обучения на этом же факультете длительность пар и перерывов не изменилась. Так чего же он звонит мне после начала?

Быстро жму на кнопку громкости, убирая звук.

— Да чего ты, бери, — не реагирую на Смолину, которой вообще должно быть всё равно.

Она берет в руки наш лист и делает вид, что изучает. А я думаю о звонке. Это по работе что-то? Или он понял, что я обиделась?

А я обиделась?

— Я, кстати, немного про твоего поузнавала…

Смолина специально растягивает слова, а меня как пощечинами бьет. Оглядываюсь на нее.

— Тебе заняться нечем? Почему ты просто не оставишь меня в покое, Лиза? Что за мания?

— Не мания, зай. Любопытство. — Лиза разводит руки, тут же забывая о задаче. Если мы не решим — на ровном месте потеряем по пять баллов. Стоило бы, но… — Он у меня подругу увел, испортил. Была нормальным человеком, а стала… Мне было интересно, что же с моей Юлей дальше…

Мне надо рявкнуть, что это не ее дело, но я сглатываю ком и задаю вопрос предельно тихо:

— Что?

По выражению вижу, что дарю Лизе маленький триумф. Подруга подается ближе.

— Ну то, что он взяточник, ты и без меня знаешь. Значит, может сесть.

Она произносит с наслаждением. А я молчу о том, что у ее отца возможностей сесть не меньше. Но он меня не портил, конечно же.

— Но ладно еще будь он просто преступник. Он же и как человек то еще дерьмо.

— Лиза… — мое предупреждение Лизу не тормозит. Я вижу, как ярко горят глаза. Она носила это в себе долго. Выплеснет, хочу я того или нет.

— Он очень корыстный, Юля. Идет по головам. Пользуется людьми. Пока контакты полезны — хранит их, как только перестают быть такими — избавляется. Держит полезных придурков как на поводке, а потом…