Потому что наперерез моей дочери несется машина.

Огромная хищная иномарка на огромной скорости.

И до того, как она собьет мою дочь, бегущую через дорогу, остается меньше секунды.

Я безвольно дергаюсь, уже понимая, что не успею. Ничего не смогу изменить. Не исправлю.

А машина все ближе. И ближе.

За долю мгновения вся жизнь проносится перед моими глазами. Будто это я, а не дочь, там, почти под колесами большого авто.

Я умираю в моменте. Сдыхаю от отчаянной боли, что накрывает рассудок. Пустая душа наполняется одним пониманием – сейчас… Вот сейчас произойдет столкновение, и тогда…

Не в силах смотреть я зажмурилась. А из груди вырвался больной рев дикого зверя. Такой, будто мне на живую выдрали сердце.

Визг шин по асфальту. Но затормозить авто уже не сумеет.

Крики и паника.

Я боялась открыть глаза и вновь посмотреть.

Боялась, что хрупкая жизнь моей дочери уже успела сорваться. А моя… Моя изменится теперь навсегда.

– Господи, я умоляю… – прошептала. И все же… Убрала от лица руки.

Что бы увидеть на дороге Руслана, который накрывал мою дочь своим телом.

Я похолодела. Потому что оба они не шевелились.

Машина затормозила только три метра спустя, оставив на асфальте следы своих шин.

Водитель выбежал, оставив дверцу открытой. И ошалело уставился на мою дочь и Руслана.

Я сделала шаг на дорогу – а казалось, будто в пропасть шагаю.

Живы ли?

И как он за эту секунду успел оказаться рядом с малышкой?

Шла, и боялась смотреть.

Но вот миг… Второй… Третий…

И я увидела, как тоненькая рука моей дочери под тяжелым телом мужчины шевелится.

Жива!

Моя дочка жива!

Это знание триггером заставило с места сорваться!

Я упала рядом с ней на колени. Не знаю что делала – зачем трясла Руслана за могучие плечи. Подняла с земли дочь, прижимая ее к своему телу. А другой рукой тормошила его.

– Слышишь?… Ты слышишь?

Он лежал лицом вниз. И как было страшно перевернуть, и глаза увидеть открытыми, а взгляд застывшим.

Потому на миг я застыла сама, сверля затылок потерянным взглядом.

А в следующую секунду подбежала Полина. Рухнула рядом с нами. Уложила руки на его плечи, и развернула.

Бесконечную секунду спустя мой бывший муж поморщился.

– Господи, жив… – выдохнула я не веря в подобное счастье. И еще крепче прижала перепуганную, а потому молчащую дочку к груди.

– Дядя… спас… снова… – пискнула она жалобно.

– Спас… – Прохрипел Руслан в ответ, хватаясь за голову. – А ты опять привесила скорость, юная леди.

Лишь в этот момент до меня наконец-то дошло.

Руслан спас чужого ребенка! Думал, что спасает чужого ребенка! И все равно, ценой своей жизни, бросился под колеса авто.

– Руслан… – сказала я хрипло, до сих пор боясь от него взгляд отвести.

С трудом бывший муж открыл глаза. Я увидела, что рука, которой он держится за голову, в крови, и со страхом сглотнула.

– Ты спас… Мою дочь…

Он привстал, тяжело опираясь рукой об асфальт.

Посмотрел на Веронику, лупившую испуганными глазами по сторонам. Потом на меня.

– Это твоя дочка?…

– Моя. И твоя. Она наша, Руслан. Ее отец – ты.

20

20

Руслан.

– Она наша, Руслан. Ее отец – ты… – Сорвалось с губ моей девочки, и душе в тот момент…

Расцвели цветы. Шумными водопадами забурлили невероятные чувства. Пузырьками шампанского летели по венам догадки.

И любовь. Острая. Всепоглощающая. Столь мощная, сильная, что не умещалась внутри.

Я забыл о боли в голове, и том, что мигом ранее чуть не отдал свою жизнь за чужую малышку. Чужую? Мою!

Мою Дочь.

Нашу дочь.

Забыл, как нужно дышать. Как говорить. И из груди рвалось какое-то бульканье.

Дочь. У меня есть дочка. У нас.

Вскинул взгляд побитой собаки на свою девочку. Свою Сашку.

– Она?...

– Наша, – кивнула та завороженно, подтверждая то, во что я боялся поверить. Иначе раздерет грудную клетку от счастья.

– Но… Как?... – я смотрел на любимую во все глаза. – Ты ведь… не могла…

Саша дернула плечом. И обняла дочку крепче.

– Чудом.

«Чудом…» – эхом пронеслось в голове.

А потом Сашка будто отмерла. Спохватилась. Дернулась, уместив мои скулы в своих ладонях, и принялась вертеть голову.