«Может быть, нам все-таки удастся победить тех Моррелли, которые размножаются, как кролики», — заметил Саша, хотя его юмор был потрачен впустую на всех. В том числе и он сам. В этот момент у меня, наверное, вошло в привычку оставлять смешные комментарии.

«У тебя нет жены, к которой можно вернуться?» — огрызнулся я. Ему нужно было уйти отсюда, иначе я сойду с ума. — Знаешь, тот, которого ты похитил.

Саша пристально посмотрел на меня. «Она в отеле. Я не уйду, пока Татьяна не проснется.

До. Нет, если.

И вот так Саша мне понравился немного больше. Думаю, мы двигались в правильном направлении. В конце концов, мы были зятьями.

Снова последовало молчание. Сломался только из-за того, что врач перетасовал оборудование.

Звуковой сигнал. Звуковой сигнал. Звуковой сигнал.

И звуковой сигнал. Он сдвинул оборудование влево, и звук пропал. Все наши головы повернулись в его сторону, у нас перехватило дыхание.

— Упс, слишком далеко, — проворчал доктор Сергей, быстро чиня провода. Последовал раунд облегченных вздохов. Господи, этот чертов доктор должен был спасать жизни, а не губить их, вызывая у нас сердечные приступы.

«Когда тело разрублено на куски, можно ли идентифицировать его ДНК?» Айла нарушила молчание. Она сказала это так, как будто спрашивала, лучше ли аспирин, чем ибупрофен.

Все взгляды Николаева, как и мои собственные, были обращены на сестру. Я думал, что рот Алексея раскроется от шока, прежде чем он его закроет. Наверное, и мой тоже.

«Я не знаю, уместен ли это вопрос», — ответил доктор Сергей, когда остальные из нас не смогли найти слов. «Я дам вам всем немного уединения». Его глаза встретились с моими. "Без изменений. Дети — это хорошо. Жизненные показатели матери хорошие. Теперь мы просто ждем, пока твоя жена проснется.

Доктор Сергей вышел из комнаты. Наступила тишина, пока я провел большим пальцем по мягкой плоти запястья жены. Я не мог сейчас справиться с изрезанными телами и вопросами Ислы. Я бы преподал ей урок, как убить кого-нибудь (надеюсь, Маркетти) и избавился бы от тела в другой раз.

Сейчас я был не в том настроении.

Я хотел заставить весь мир заплатить за дерьмо, произошедшее на этой чертовой парковке. После того, как я убедился, что досмотр груза займет очень много времени и потребует от них простоя еще на один день, я согласовал план с Василием.

Это должно было быть легко. Убейте Адриана. Убейте Никиту. Спасите Татьяну.

Проклятье! Она никогда не должна была пострадать. Моя работа заключалась в том, чтобы защитить ее.

Василий нарушил молчание. «Я не эксперт по ДНК, но измельчение тела не лишит его или ее личности. Нет, если только ты не сожжешь его дотла.

Иисус Х. Христос. Действительно ли этот разговор происходил в больничной палате моей жены?

Исла наклонила голову, изучая Василия. — Сжечь тело, да? Какого черта она вообще задала этот вопрос? Василий, Алексей и Саша одновременно кивнули. «Хм, приятно это знать».

— Только проследи, чтобы от тела ничего не осталось, — вмешалась Саша. — Сожги его дотла, а потом избавься от пепла.

— Ты, черт возьми, шутишь? Я огрызнулся на него. — Ей двадцать три. Мои глаза сузились, надеясь, что я смогу убить его одним взглядом. Конечно, в конце концов я бы воскресил его. — Не говори моей сестре такого дерьма.

Саша пожал плечами. «Кажется, ей нужно знать. Ведь она Константин.

Исла испустила сардонический вздох. «Убийство у нас в крови, не так ли, брат?»

Бровь Василия взлетела вверх. Губа Алексея дернулась. И Саша поднял руки вверх. «Я чувствую конфликт».

Думаешь, ублюдок!

«Почему бы вам всем не пойти пообедать?» — устало предложил я. Мне нужно было, чтобы они все ушли. Или я потеряю самообладание и скажу что-то, что невозможно будет вернуть обратно. Моя жена хотела, чтобы я сохранял спокойствие. Не идти убивать ее братьев.

— Ты позвонишь нам, если она проснется. Да? — сказал Алексей больше, чем спросил. Я кивнул, а затем наблюдал, как они все вышли из больничной палаты.

Василий ушел последним. — Я присмотрю за твоей сестрой.

"Спасибо."

Дверь с тихим щелчком закрылась, и я выдохнула. Мои глаза нашли мою жену, подъем ее груди был едва заметен, но он был там. Прикосновение ее руки к моей вернуло мне рассудок.

— Вернись ко мне, моя луна , — пробормотал я, целуя мягкую плоть ее запястья, где стучался ее пульс.

Прошло целых два чертовых дня. Звуковой сигнал.

Целых два дня с тех пор, как я видел ее голубые глаза. Звуковой сигнал. Звуковой сигнал.