Адриан мрачно усмехнулся. Горько. «Как брат, но я тебе не брат». Лицо его уже было в беспорядке, губа разбита. Он плюнул на землю у ног Василия, кровь застыла на белом снегу.

— Это огромная разница, Василий.

Мои глаза горели. Мое горло сдавило. Острая боль в груди усилилась. Хоть он и использовал меня, и его ненависть перевесила все годы нашей истории, он стал жертвой обстоятельств. Он был мальчиком, потерявшим обоих родителей из-за страсти и ненависти. Его родителей забрали у него только потому, что они любили друг друга.

Но Адриан терзался собственной болью, забывая, что Иллиас тоже потерял мать. Он был настолько поглощен своей ненавистью и жаждой мести, что забыл, что на своем пути к мести причиняет боль невинным.

Василий повернулся спиной к Адриану и подошел ко мне, поцеловав меня в лоб.

«Ты в порядке ?» — спросил он по-русски. Ты в порядке?

Я кивнул.

— Всегда защищаю принцессу, — усмехнулся Адриан. «Не дай Бог, чтобы на этом красивом личике осталась царапина».

Ненавистные слова запечатлелись в моей душе. Я бы солгал, если бы сказал, что мне не больно. Часть меня все еще помнила Адриана, который защищал меня.

Черты лица Илиаса заострились. Все тепло покинуло его глаза, и и без того холодная температура упала до трехзначных отрицательных цифр.

— Ты чертовски натурал, — прорычал он Адриану. «Ни единой царапины на моей жене и матери моих детей».

На лице Адриана промелькнуло удивление, и его глаза метнулись к моему животу, где моя рука подсознательно защитно прикрыла нижнюю часть живота. Его левый глаз дернулся, и я знала, что он вспомнил все наши споры, когда я умоляла его о ребенке.

«Ты всегда получаешь то, что хочешь, не так ли, Татьяна?» Это был последний удар в мое сердце, который ему было позволено нанести.

Я повернула голову и встретилась взглядом с Илиасом. «У него есть чип», — сказал я ему. «Оно было в подвеске моего ожерелья. Он находится в его правом кармане вместе с ключом, необходимым для открытия кулона. Он собирался продать его Софье Волковой».

«Какого черта?» Василий и Илиас выругались одновременно. — Эта сумасшедшая сука?

Я кивнул. Саша сделал два шага к Адриану и вытащил его из кармана. Затем он ударил его по лицу. «За то, что приставил пистолет к голове моей сестры». Затем он ударил его ногой в живот, тело Адриана перевернулось. «Пришло время вам помолиться каждому Богу, известному человеку. Галочка. Ток. Галочка. Ток. Время умирать, ублюдок».

Иисус Христос.

Мои братья были немного сумасшедшими. Но и я тоже, потому что мои следующие слова заставили всех в шоке обратить на меня взгляды. «Больше никаких реинкарнаций». Я выскользнула из рук Илиаса, и мои ноги захрустели снегом под ними. «Я не хочу, чтобы он снова приходил за моей семьей».

Слова обожгли мое горло. Боль пронзила мою грудь. Но это не сломало бы меня.

«Твое желание — мой приказ, Жена», — ответил Илиас.

Что-то блестело под ярким солнцем. Мои глаза расширились, когда я увидел нож в руках Адриана. Иллиас тоже это заметил. Он оттащил меня назад, но было слишком поздно.

Лезвие пронеслось в воздухе. Мои руки закрыли нижнюю часть живота. Я вскрикнула, когда меня пронзила пронзительная боль.

Хлопнуть! Хлопнуть! Хлопнуть!

Три пули прозвенели в воздухе.

В конце концов, кто-то пострадает.

Слова Адриана звучали в моих ушах, насмехаясь надо мной, пока тьма тянула меня под воду.

ТРИДЦАТЬ ПЯТЬ

КОНСТАНТИН

я

трижды вкусил смерть.

Впервые я увидел, как на моих глазах убили мою мать. Второй раз, когда я увидел Татьяну в свернутой машине, окровавленную и в синяках, а ее муженек, кусок дерьма, пытался сбежать.

Третий был сейчас. И это чуть не поставило меня на колени.

Мир замедлился, когда этот чертов нож полетел в воздух. Я оттолкнул ее в сторону, но гравитация подействовала против меня. Я с ужасом наблюдал, как кровь растеклась по ее платью, словно кошмар, намеревавшийся поглотить меня целиком.

Пули полетели. Я их не слышал.

Паника, не похожая ни на одну из тех, что я когда-либо чувствовал раньше, заморозила меня на месте. Мои руки схватили мою хрупкую жену, прижимая ее к груди. Боль сжимала мою грудь, мешая дышать. Я не мог дышать без нее.

Она мой воздух. Она моя жизнь.

Черт возьми, нет!

Наша история закончилась не так. Мы едва начали.

Я положил пальцы на ее тонкую шею и стал ждать пульса.

Там! Это было там.

Нож застрял ей в животе. Мое сердце застряло в горле, я нежно обнял ее, скользя губами по ее щекам.

— Не смей, черт возьми, оставлять меня, — пробормотал я. Ее светлые пряди волос сияли золотом на белом фоне. Ей требовалась медицинская помощь. Сейчас!