У меня по коже побежали мурашки.

Я закусила губу, с ужасом наблюдая за той самой парковкой, на которую он привел меня потанцевать много лет назад. На наш чертов медовый месяц.

Это было другое время. Другой человек. Другая жизнь.

— Мне жаль, иначе и быть не могло, — пробормотал Адриан и выглядел так, будто имел в виду именно это. "Я серьезно. Я тебя люблю."

Ярость пронзила меня, согревая мои внутренности. Это было лучше, чем холодный страх. — Я тоже это имею в виду, Адриан. Это последняя строка. Тебе не следует пересекать его, — прошипел я.

— Мы сделаем это быстро, — выплюнул Никита, ставя меня на колени. Холодный снег пропитал подол платья и колени. От холода в костях меня пронзила дрожь. — Ты не почувствуешь… многого.

Мой взгляд скользнул от Адриана к Никите, затем снова к Адриану. Нет нет нет.

Я не мог умереть таким образом.

Столько всего оставалось сделать, скажем так, посмотреть. Я был слишком молод. Моим детям нужно было увидеть свет. Их мама и папа. Желаю вам красивой и счастливой жизни. Они это заслужили.

— А может, нам стоит затянуть это, — усмехнулся Никита.

— Заткнись, — огрызнулся на него Адриан. Его взгляд метнулся ко мне и потемнел. Возможно, на меня смотрела вспышка сожаления. Поэтому я попытался воззвать к его здравому смыслу. За все, что он мог чувствовать ко мне. Он сказал, что любит меня.

— Адриан, пожалуйста, не делай этого, — умоляла я, мои глаза горели от слез и холода. В носу покалывало, и я поднял связанные запястья вперед, чтобы потереть его. Я всхлипнула, одинокая слеза скатилась по моей ледяной щеке. Холод заморозил мою кожу до онемения. — Пожалуйста, — всхлипнула я. «Я знаю тебя всю свою жизнь».

— Ты трахнул Константина, — рявкнул он, его голос был хуже, чем удар кнута по чувствительной коже. «Я даже пользовалась тем чертовым одеколоном, которым ты так восторгалась. Дорого и вонюче.» Я смотрел на него, стиснув зубы. Фальшивый. Все с ним было фальшивым. — Какие-нибудь последние слова?

«Ты не выиграешь», — вызывающе сказал я ему, хотя в глубине души трясся от страха. «Иллиас найдет тебя и прикончит тебя. Однажды и на всегда."

Без сомнения, я знал, что мои слова были правдой. Возможно, я не проживу достаточно долго, чтобы увидеть это, но Адриан не выйдет из этого живым.

Холодный ствол пистолета Адриана прижался к моему виску.

«К концу этого кто-то пострадает», — сказал Адриан, его голос пронзил воздух. — Но это буду не я.

Мое тело задрожало, и слезы потекли наружу. Голова кружилась от эмоций и воспоминаний. Перед моими глазами пронеслись образы Илиаса. В ту ночь он вытащил меня из горящей машины. Его слова приказывали мне остаться в живых. Наш мимолетный момент в Лос-Анджелесе, прежде чем я понял, кем он вообще был для меня. Беседка.

Мы едва начали. Я хотела сказать ему, что люблю его. Мне нужно было сказать ему, что я его, так же, как он сказал мне, что он мой.

Я тяжело сглотнул и закрыл глаза. Слёзы отказывались останавливаться. Они нашли выход, замерзнув на моих ресницах. Некоторые скатились по моим щекам и на язык. Мои губы задрожали, когда я почувствовал вкус соли.

В ушах у меня гудело, заглушая завывание ветра. Онемение взяло верх. Моя кожа настолько замерзла, что я больше не чувствовал холода. Ни боли. Я опоздал. У меня кончилось время.

Говорил ли я своим братьям, что люблю их?

Я надеялся, что они знают. Мне следовало говорить им об этом чаще. Боже, мои маленькие племянники и племянница. Они не запомнят меня. Я буду скучать по их взрослению. Я буду скучать по всему этому.

Комок в горле становился все больше и больше. Что-то стиснуло мою грудь, и мое дыхание сбилось, холодная температура проникла в мои легкие.

Я пытался вспомнить молитву. Всего один перед моим последним вздохом. Я не мог вспомнить ни одной молитвы.

Я попаду в ад , с ужасом подумал я. Мои дети и я попадем в ад.

Визг шин пронесся сквозь мои проломы.

Поп. Поп.

Абсолютный ужас поглотил меня. Я больше не чувствовал ствола у своего виска. Ногти больно впились в мою ладонь. Моя голова кружилась, как будто я была в облаках. Был ли я мертв? Стук . На меня брызнул холодный мягкий порошок. Теплая жидкость плеснула мне в лицо.

Я чувствовал его тепло. Я чувствовал боль. Я не мог умереть.

Я открыл глаза. Кричать. Громкое сердцебиение в ушах мешало разобрать слова. Еще пули. Я сидел застывший на коленях. Суматоха вокруг меня была реальной, но что-то внутри меня на мгновение замолчало.

Потом я это услышал.

«Татьяна!» Знакомый голос. Моя грудь потеплела. Широко раскрыв глаза, я смотрела на мужчин, мое ревущее сердцебиение увеличивало свой отрывистый ритм.

— Если она ранена, я убью тебя, Константин. Еще один знакомый голос.