Мы едем по дороге в темноте, направляясь на ужин с высокопоставленными лицами в смокингах.

Из радиоприемника доносится голос Дрейка. Рука Клэя возвращается на мое бедро, медленно прослеживая очертания, которые поднимаются все выше и выше.

— Там полный особняк людей, которые ждут, чтобы сказать тебе, какой ты невероятный, — шепчу я.

Клэй придвигается ближе. — Я бы предпочел услышать это от тебя.

Его прикосновения, словно огонь, полыхают на моей коже, а в животе замирает от возбуждения.

На красном светофоре я поворачиваюсь к нему и вижу, что он наблюдает за мной. Он неподвижен, только челюсть подрагивает.

Я ерзаю на сиденье, но когда он проводит пальцами по внутренней стороне бедра, у меня подкашиваются колени.

Его пальцы перемещаются выше, проводя по моей коже до тех мест, где я уже испытываю боль.

— У нас нет времени останавливаться, — удается сказать мне.

— Тогда тебе лучше не сводить своих красивых глаз с дороги.

Когда он проводит между моих ног, где у меня все пульсирует, я чуть не плачу.

— Такая чертовски мягкая, — простонал он. — Мне нравится чувствовать тебя.

Он поглаживает меня, настойчиво прокладывая легкие круги, как раньше по моей ноге…

Только теперь они гораздо интимнее.

Я задыхаюсь от удовольствия, когда он играет с моим клитором, возбуждая каждую ноющую частичку меня.

Его пальцы проникают внутрь меня. Я приподнимаю бедра, потому что, помоги мне Бог, нет ничего, чего бы я хотела больше, чем то, что он заставляет меня чувствовать.

— Скажи мне, что ты не была такой мокрой всю неделю, — пробормотал он.

— У меня есть две прекрасные руки и вибратор. — Это моя лучшая попытка пошутить, но он видит ее насквозь.

— Они — скамейка запасных, Пинк. Я — стартовый состав.

Клэй лучше всего работает на баскетбольной площадке. Его вторая лучшая работа — между моих бедер.

Я украдкой смотрю вниз и вижу, как его татуированная рука исчезает под моим платьем. Его мускулы напрягаются таким образом, что это очень сексуально.

GPS прерывает нас указаниями повернуть.

Мы в пяти минутах от дома мэра. Времени на то, что он делает, нет, но у меня не хватает ни силы воли, ни слов, чтобы остановить его.

Его палец вклинивается между сиденьем и моим телом, вжимаясь в меня. Он толстый и решительный.

В зеркале заднего вида я вижу свои глаза. Зрачки раздуты, щеки раскраснелись.

Он пробирается сквозь мою защиту, находит слабые места, заставляет меня умолять. Напряжение нарастает во мне, переполняя.

Клэй стонет. — Ты не представляешь, как тяжело было в дороге без тебя.

Будет еще труднее, думаю я, но не говорю этого.

Это то, на что он подписался. На что я согласилась, полюбив его.

— Мы опоздаем, — шепчу я.

— Они подождут. Я никуда не уйду, пока моя будущая жена не кончит на эти пальцы.

Клэй вводит в меня второй палец, растягивая мое тело так, что кажется, будто моя грудь разрывается на две части.

Он не просто прикасается ко мне, он предъявляет свои права. В том, как он со мной обращается, есть что-то территориальное. Он так же хорошо владеет моим телом, как и и полем, и творит особую магию, которая прорастает внутри меня и гудит в ритме его пальцев.

Моя вторая рука прижата к рулю, кольцо с бриллиантом упрямо сверкает в кромешной тьме.

Мои бедра подаются ему навстречу, кожаное сиденье гладко прижимается к моей коже.

— Вот так. Кончи для меня, милая, — простонал он.

Наслаждение пронзает меня. Мой голос отражается от салона BMW.

Я наслаждаюсь этим чувством, гоняясь за каждой унцией удовольствия, как будто оно необходимо мне, чтобы жить.

Он сжимает пальцы, требуя от меня все больше и больше, пока я не начинаю дрожать, а мое тело не сотрясается от толчков.

— Как ты умудряешься становится красивее с каждым днем? — пробормотал Клэй, отстраняясь. Это неторопливо, как и все в его жизни.

— Как твои руки становятся больше с каждым днем? — Я отвечаю, убирая влажные волосы с лица, так как чувствую пустоту после его ухода.

Его самодовольная ухмылка вспыхивает в темноте. — Ты же знаешь, что это только разминка.

Вот так, с ним, я могу забыть о внешнем мире. Нет никакого сезона, который начнется через две недели. В этот момент есть только мы.