Веселая сеструха возилась на кухне, а пацанята шумно умывались в ванной. Я нырнул в сортир, а когда облегчился, ванная была уже свободна. Контрастный душ смыл ночной пот с тела и очистил от воспоминаний о кошмарном сне мозги. Ксения сварганила на завтрак омлет с колбасой, который мы вчетвером и умяли. Когда все оделись, я погрузил всю компанию в машину. Сестричку мы подбросили до КБО, а потом поехали в школу. Привычная суета учебного процесса не оставила мне времени для посторонних мыслей.

На большой перемене я подошел к Тигре. Мы поздоровались с ней утром, в учительской, но не смогли перекинуться и парой слов. Выглядела она ничего, но я на всякий случай спросил:

— Как здоровье отца?

— Ему существенно лучше, — ответила Антонина Павловна. — Скоро выпишут, но придется еще посидеть дома, на больничном.

— Ну и пусть отдохнет. Царева и без него справится.

— Я тоже так считаю, — кивнула Разуваева. — У тебя-то как дела? Что-то мы давно не общались.

— Да вот кручусь, как белка в колесе.

— Про тебя какие-то странные слухи ходят по городу, — проговорила она. — Не знаю у чему и верить…

— Какие же?

— А ты не обидишься?

— Не умею.

— Будто бы ты главный мафиози Литейска.

— И это все?

— Мальчишки на тебя молятся, а все эти хапуги — завмаги, завбазами и прочие торгаши, боятся, как огня.

— Выходит, я местный Робин Гуд?

— Разве это смешно?

— Послушай, Тигра… А если все это правда, станешь ли ты ко мне хуже относиться?

— Нет, наверное… К тебе нельзя плохо относиться, ты слишком порядочный…

— Ну так слушай свое сердце, а не сплетни.

Антонина Павловна вдруг закусила губу, кивнула и пошла прочь. Глядя ей вслед, я оторопело осознал, что давно уже не видел на ней джинсов, свободных свитеров, косухи и кроссовок. Все чин чинарём — блузка, не слишком короткая юбка, чулочки, туфельки. Ни дать ни взять — образцовая училка эпохи развитого социализма. Покачав головой, я отправился в столовку — пожрать казенных котлет, с макаронами и подливкой. Нагрузив всем этим, с добавлением компота из сухофруктов, поднос, я направился к столику Рунге, жующего в одиночестве.

— Садись-садись, Саша! — пробурчал он. — Давненько не общались!

— Прости, совсем замотался.

— Что ты сделал с моей женой?!

— Что?

— Раньше она в свой архитектурный надзор ходила только зарплаты ради, а теперь ее дома не удержишь…

— Ну так она же главный архитектор города теперь.

— Пока еще — ИО… Должны на заседании горисполкома утвердить, но уже сейчас они там затевают что-то грандиозное! Практически — перестройку города!

— Лишь бы — не Ускорение и Гласность, — хмыкнул я.

— Что-что? — не понял Карл.

— Не обращай внимания, это я так…

— В общем, она по уши в творческих замыслах, а вот у меня не ладится…

— Что так?

— Да понимаешь… застряли мы с новым фильмом, — пожаловался он. — Снимать любительскую короткометражку, вроде «Альки и Трех мушкетеров», не хочется… А для профессиональной картины у нас ни бюджета, ни аппаратуры, ни павильона, ни актеров — ничего…

— Скажи Эмме Францевне, пусть закладывает в свой план по перестройке города еще и киностудию…

— Александр Сергеевич! — вдруг окликнула меня Раечка. — Вас Эвелина Ардалионовна срочно зовет!

От автора: Новинка! Штурмовик, погибший на боевой задаче, получает второй шанс на Руси 12 века! Раздробленность, борьба князей за Киевский стол. Не дремлют воинственные соседи.

— Сейчас иду! — откликнулся я. — Пожрать не дадут.

— Смеешься? — спросил Рунге.

— Насчет киностудии?.. — уточнил я. — Нисколько!

— Никогда не слыхал о таком, — пробурчал Карл. — Есть всесоюзные студии, республиканские, областные, на худой конец, но чтобы — районные!.. Это же не радиоузел.

— Это называется — почин, дорогой коллега! — похлопав его по плечу, сказал я. — Ну ладно, пойду, завучиха зовет!

Я поднялся и пошел прочь, провожаемый его недоуменным взглядом. Наверное, друг Рунге счел меня пустозвоном, тогда как я и в самом деле намерен организовать в Литейске киностудию. С «Мосфильмом» или «Ялтинской» состязаться не стоит, но кое-что снимать все же будет можно. Воодушевленный этой идеей, я покинул столовку и направился в директорскую. Царева, на время отсутствия Разуваева, заняла его кабинет. Я открыл дверь и увидел, как она сидит в кресле Пал Палыча и что-то пишет.