Во время большой перемены я засел в директорской приемной. Пал Палыч все еще был на больничном. Эва уехала на совещание в гороно, а Раечку я отпустил на обед. И теперь мне никто не мешал разговаривать по телефону. Первым делом я набрал номер городского отдела торговли горисполкома. Ответил какая-то девица, видать, секретарша. Я попросил ее соединить меня с товарищем Малышевой. Я не знал, приступила ли Аграфена Юльевна к работе или нет, но секретарша без вопросов перевела звонок. Груня ответила не сразу. Наконец, в трубке послышался ее голос:

— Малышева!

— Груня, привет!

— О, Саша! Привет! Рада слышать.

— Как дела?

— Да вот, вникаю… В некоторых бумагах такая неразбериха, а некоторые хоть сейчас в ОБХСС отдавай.

— Не спеши.

— Не буду.

— У меня к тебе пара дел.

— Слушаю.

— Во-первых, мне нужен хороший адвокат…

— Тебе? — удивилась она.

— Мне, но не для меня. Хочу, чтобы пересмотрели дело Перфильева. Ведь его вел Киреев. Не было ли там каких-нибудь нарушений…

— Севы Перфильева?.. Знаю такого… Хороший мужик. Он не хотел участвовать в махинациях главного товароведа ГУМа, вот и пострадал ни за что. Как и я, кстати, только с гораздо худшими для себя последствиями…

— Вот и надо его вытащить.

— Ладно. Переговорю кое с кем… А второе какое?

— Есть одна женщина, Зудова, Ефросинья Макаровна, недавно уволенная из органов, работает сейчас уборщицей в ОРСе… Кажется, это же ваше, горторговское ведомство… Ну не по ее уровню квалификации работа. И обрати внимание, она прекрасный телохранитель.

— Ты меня заинтересовал. Пусть придет ко мне, обсудим.

— Хорошо. Скажу ей, чтобы зашла к тебе.

— А я поищу толкового адвоката и дам ему твой домашний телефон.

— Договорились, — сказал я. — Ты как, переехала в новую квартиру?

— Да. Обживаюсь.

— Если что нужно — скажи.

— Да ничего особенного мне не нужно. Беру пример скромности в быту с тебя.

— Как обставишься, не забудь пригласить на новоселье.

— Обязательно!

Я положил трубку. И телефон тут же позвонил.

— Алло!

— Здравствуйте! — послышался женский голос. — Не могли бы вы позвать к телефону товарища Данилова.

— Фрося, это я… Молодец, что позвонила.

— Ой! Прости, Саша! Не узнала…

— Богатым буду, — хмыкнул я. — В общем я договорился. Можешь прямо сейчас отправляться в горторг, спросишь Малышеву, Аграфену Юльевну. Она все устроит.

— Век буду тебе благодарна, Саша!

— Посмотрим, посмотрим… Кто знает, может, мне еще понадобится твоя помощь.

— Сделаю все, что смогу.

— Ну и ладно. Увидимся!

Прижав и отпустив рычажки, я набрал рабочий номер Вилены. Ответила какая-то девчушка. Судя по голосу — совсем юная. Увы, она меня не обрадовала. Оказалось, что товарищ Воротникова уехала на областную партконференцию. Могла бы и предупредить. Несколько минут я сидел у молчащего телефона, размышляя — кому бы еще позвонить. И тут я вспомнил, что у Графа появился телефон. Надо бы проверить связь. Записная книжка была у меня в кармане. Я отыскал номер лжеклассика и набрал его на диске. Трубку он взял довольно быстро.

— Это Данилов! — сказал я.

— А, привет!

— Вот решил проверить связь.

— Правильно сделал, — отозвался Третьяковский. — У меня появились кое-какие мысли, хотел с тобою поделиться.

— С удовольствием послушаю, только не по телефону же.

— Само собой.

— Мне подъехать?

— Хорошо бы, но не в Крапивин Дол, а в «Загородный».

— К которому часу?

— Я там буду к восемнадцати.

— Ну и я подгребу к этому времени.

— Тогда — до встречи!

— До!

Ну вот мой пятничный вечер и определился. Может, что полезное скажет лжеклассик. А вот стоит ли мне с ним делиться тем, что я узнал вчера? Хороший вопрос. Конечно, мы с Графом соратники и все такое, да вот только цели у нас разные. Он грезит о грядущем могуществе России и я полностью «за», но меня больше интересует судьба моих школяров. Поэтому я с Третьяковским постольку, поскольку его поступки не мешают ребятам жить и не лишают их детства. Хотя мне и самому порой трудно видеть в них детей.