Она смертельно устала. Ночь не приносила ей отдыха. Шоколад кончался. Остался крошечный кусочек, не больше трех сантиметров. Утром она собрала немного рябины и шла, медленно жуя терпкую ягоду.

Самолеты в эти дни не пролетали. Взбираясь по склону сопки, Марина с напряжением вслушивалась в шум леса, надеясь услышать далекий рокот мотора. К полудню она почти поднялась на вершину, покрытую густым лесом, и остановилась. Неожиданно, прямо над ней на небольшой высоте прошел тяжелый ТБ-1. Он пророкотал гулко и грозно, и, казалось, кроны деревьев затрепетали от вихря его винтов. Он сделал еще круг и скрылся за лесом. Марине не было видно, куда он ушел, но через несколько минут появился еще один самолет. Теперь Марина увидела, что летит он туда же, куда идет и она. Возможно, там, за следующей грядой, она найдет "Родину". Заметили ли ее летчики? Она не могла сказать точно. Заметить человека в тайге трудно.

К вечеру, пробираясь по лесу, Марина услышала сильный треск сучьев. Она остановилась и прислушалась. Метрах в пятнадцати от нее из кустарника поднялся взлохмаченный черный медведь. Он принюхался и сделал два шага в ее сторону. Марина выхватила пистолет и выстрелила в воздух. Испуганный зверь бросился бежать.

Ночевала она на вершине высокой сопки, надеясь, что туда медведи не доберутся.

...Ей снилось, что она в летних лагерях Военно-воздушной академии. Они бегут с дочкой по летному полю среди высокой травы. Она видит: над ними летит самолет, он идет на посадку, моторы ревут, и трава ложится под низко промчавшимся самолетом. Почему-то она выхватывает пистолет и стреляет в него; понимает, что нельзя это делать, но стреляет, а Таня бежит рядом и кричит радостно и громко:

–  Я говорила, я говорила, ты попадешь!

Она проснулась, и смех Танюшки все еще звучал в ней. Смех уходил, но она все явственнее слышала далекие выстрелы. Марина поднялась и прислушалась. Легкий утренний ветер шевелил верхушки деревьев, едва слышно булькала в реке вода, какая-то птица, устроившись на кусте бузины с темными ягодами, смешно топорщила крылышки.

Сегодня должен быть жаркий день, надо идти... надо идти...

Марина спустилась в распадок между двумя сопками и пошла лесом. Снова увидела самолет, круживший над одним и тем же местом. Теперь часто слышались выстрелы, и она с замиранием сердца вслушивалась в эти звуки. "Ишь палят, наверно, патронов много. Самолеты сбросили им. Сегодня я должна выйти к месту посадки. Неужели не осилю это расстояние? По звуку выстрелов должно быть недалеко..." Марина торопилась. Пот заливал лицо и глаза, сверток с одеждой камнем давил плечи, все чаще и чаще ноги в меховых унтах цеплялись за корни и траву и уже не было сил вытащить их.

Марина вышла на опушку. Слева тянулась длинная марь.

Палка скользнула по отполированному дождями толстому корню, и он хрустнул громко и опасно. Марина провалилась в воду и выбралась на берег без одного унта.

Не было сил ни сожалеть, ни расстраиваться. На сухом месте на опушке леса она опустилась на землю и долго лежала без движения.

Казалось, небо кружилось над ней, слабость разлилась по всему телу. Марина прикрыла веки, и головокружение прошло, только руки дрожали, когда она пыталась достать несколько ягод из кармана.

Опять низко над ней прошел самолет, и она открыла глаза. Он летал почти рядом, за лесом, делая круг за кругом.

"Пойду, - вдруг решила она, - потихоньку пойду туда. Посмотрю, что там..." Медленно поднялась и, прихрамывая на босую ногу, пошла, опираясь на палку. Самолет еще кружил. Иногда он скрывался за лесом, потом появлялся и низко проходил над землей.

Временами Марина останавливалась и взволнованно следила за ним. Шершавой, в царапинах ладонью вытирала глаза: то ли пот, то ли слезы, неважно. Впервые за много дней она не одна, вот летает самолет, гудит, и нет больше мучительной глухоты безмолвия, одиночества. Рядом друзья, они ищут ее. Скоро она увидит всех...

Она обошла опушку и пошла навстречу солнцу. Впереди среди болота, распластав сверкающие на солнце крылья, лежал самолет... Это была "Родина".

Марина бессильно опустилась на брошенный сверток с одеждой и словно завороженная смотрела на самолет. До него было километра 2-3. Около него ходили люди. Временами слышались выстрелы. Марина вытащила пистолет и тоже выстрелила, но, наверно, ее выстрел не услышали - ветер дул с той стороны, где был лагерь.

Медленно, через силу она поднялась и пошла к самолету. Ее вдруг охватил страх, что все могут уйти, не найдя ее, и снова она останется одна. Она пошла напрямик через болото, торопясь и спотыкаясь, проваливаясь в воду и задыхаясь от слабости. Временами останавливалась и пристально вглядывалась туда, где лежал самолет. Ей все казалось, что люди уходят, и она снова шла, шепча:

–  Торопись, Марина! Еще немного и будем пить чай...

Она шла уже около часа по открытой с редким кустарником мари, и никто не видел ее. Наверно, около самолета шли сборы, готовились к походу по тайге и все были заняты этим делом. Марина уже слышала голоса и среди них громкий голос Полины. Она не удержалась и выстрелила.

–  Марина идет! - крикнула Полина. Размахивая шапкой, проваливаясь в воду, она кинулась навстречу.

Следом за ней бежали еще люди, смеясь, крича, не скрывая слез радости.

Полина бросилась к Марине, и слезы залили ее по-прежнему румяные, как яблоки, щеки. Они сели, обнявшись, в траву и сидели не в силах промолвить ни слова.

Немного позже прибежала Валентина Гризодубова, которая была занята выкладкой сигнальных полотнищ для самолета, летавшего над "Родиной".

Полина сказала:

–  Вот, я ж вам говорила, она придет сама. Только что ж ты так долго ходила?

–  Потом, потом, - остановил ее врач, - давайте понесем Марину Михайловну...