– Вот, Коленька, знакомься, – Ольга Лукьяновна за свой стол прошла. – Это…

– Не надо, пожалуйста, – прервал ее приятный женский голос. – Мы сами…

Я от зеркала отвернулся и на женщину посмотрел. На первый взгляд она показалась вроде бы ничего, доброй, то есть, не злобной – лицо красивое, открытое, с осторожной улыбкой – видно, что волнуется. И глаза понравились – с нежностью и теплом смотрят.

Женщина встала со стула и рукой на плечо мужчины оперлась. Наверное, муж ее. Потому что похожи – я где-то читал, что если в семье все хорошо, то супруги внешнее сходство приобретают. Учительница литературы говорит, что любовь, как садовые ножницы, – все шероховатости срезает, чтобы в итоге идеальная красота получилась. Поэтому во всем мире влюбленные люди якобы друг на друга похожи и в одно лекало умещаются. По моему же мнению – все это ерунда. Вранье. Видел я этих влюбленных – ходят как дурачки, улыбаются непонятно чему, рты разявив. Мух ловят… Только этим и похожи.

Женщина ко мне подошла. Примерно в метре остановилась. Смотрит.

– Меня Еленой зовут, – говорит. – А это мой муж (ага, угадал, значит!) Михаил. Как тебя зовут – мы знаем. Мы с тобой познакомиться приехали, Коля…

И руку для пожатия протягивает. Ее ладонь оказалась мягкой и тёплой. Приятной… И запах от женщины был ненавязчивый – аромат цветочных духов переплетался с запахами чистоты и свежести. Мамка так никогда не пахла – вокруг нее всегда было облако табачного дыма. А иногда, когда в автопарке, где кондуктором работала, на ночные смены оставалась – бензином и водкой.

– Зачем? – спрашиваю.

– Что "зачем"? – не поняла Елена.

– Зачем я вам нужен? Что, других детей что ли мало? Вон, недавно двоих совсем маленьких привезли – они-то вас за настоящих родителей считать станут. А я что? Я мамку люблю. И не важно – какая она. Другой все равно на будет!

Последние слова я уже Ольге Лукьяновне сказал. И из кабинета выбежал…

Больше месяца с той встречи прошло. Елена со своим "близнецом" мужем из головы не выходили – сироте доброе слово что пальто зимой – согревает. Думалось, зря я их обидел – люди-то вроде хорошие. Да и ни при чем они, не виноваты, что у меня жизнь вот так сложилась.

Мать так и не приезжала. Закрутилась, наверное, совсем, или забыла вовсе.

Предала…

Июнь выдался прохладным и пасмурным, с частыми дождями. Послеобеденный положенный по расписанию сон я не люблю – пустая трата времени. За нами, мальчишками, и не следил особо никто – так, пройдется воспитатель, или сама Олелукое, посчитает по головам, что не убег никто, и целый час делай что душе угодно. Кто-то читает, кто-то и правда спит, а я вот в окно смотреть люблю. Сегодня решил посчитать сколько капелек дождя за три минуты на стекло падает. И всегда ли их количество одинаковое.

В четырнадцатом счете на девяносто шестой капле все и случилось…

Во двор детдома въехали две машины: одна наша – на этих "жигулях" завхоз иногда Ольгу Лукьяновну возит, другая – незнакомая белая "волжанка".

Первой из нее вышла та самая Елена…

Встала около дверцы, на окна смотрит…

Меня увидела, рукой помахала – мол, привет. Поймал себя на том, что улыбаюсь в ответ. Тоже поднял руку и ладонь к стеклу прижал.

Подумал, что сердце сейчас из груди выскочит: зачем опять приехали-то? Неужели ко мне? Или, может, кого другого выбрали?

С водительского места "Волги" муж Елены вышел – только сейчас я понял, что он на д`Артаньяна из русского кино про мушкетеров похож. И тоже меня поприветствовал. В это время Олелукое в здание зашла. Через минуту шаги в коридоре послышались. Все это время я не дышал.

Ждал.

Дверь открылась…

– Не спишь, Коленька? – заведущая подошла и, как обычно делала, волосы на моей голове пригладила. Вздохнула почему-то. – Собирайся, мой хороший, приехали за тобой…

А я и сказать ничего не могу. Вдруг слезы полились. А как же мамка-то теперь? С собой же взять ее не смогу.

Ладонью влагу по щекам размазал и тут Ольга Лукьяновна меня к себе притянула, а сама в мои волосы уткнулась – слышу, тоже плачет…

– Как же ты там будешь, Коленька? – шепчет. – Если вдруг чего – ко мне приходи, я всегда помогу, выручу. Да и так просто пиши, о себе рассказывай…

Отстранилась, из кармашка кофты платок вынула – вначале мне глаза промокнула, потом себе.

– Ну все, мой хороший, пора…

Тумбочки у нас на двух человек были, так что вещей… в один пакет уместить можно: шахматы, которые мне еще в той, из старой жизни, школе подарили, книжка про подвиг одного летчика без ног, набор фломастеров, половина из которых уже кончились и так, кое-что из одежды по мелочи. В общем все в одну сумку с ремешком через плечо уместилось.

Когда вещи складывал, буквально все в спальной комнате головы от подушек подняли, на меня смотрят – кто тоже со слезами, мол, везёт, семью нашёл, а кто просто так, от тоски по своим родителям или прошлому.