Гитар гитара, расскажи про мои сны
вернуться

Ащеулов Сергей
Шрифт:

Виват и реквием

Дорога. Рельсами разрезана река;Как больно жить, познав её безмолвный крик.Но, может, там, где есть просвет сквозь облака,Ждёт поворот, а не безумия тупик.Под стук колёс вагон качается слегка,Плацкартный полнится испаринами лет.Там, впереди, безвестность цели, а покаНа скорый поезд непросроченный билет.Преграда держит две поверхности водыПорознь, опутав частоколом рваных шпал.Одна из них давно закована во льды,Другая – в снег. И всё же теплится запал.Но нет течению обратного пути,И не прорвёт плотину давности поток.Экспресс на стыках вторит грешное «прости»,Спеша вперёд, но не в тупик, а где итог.Знакомых лиц нет в провожающей толпе,Как нет, по сути, остановочных платформ.С перрона всем, кто вспрыгнул в общий и в купе,Мерцая мглой, фонарный светится плафон.Не зря придуманы над пропастью мосты;Состав и все, кто в нём, уже на берегу.Вдали виднеются встречающих цветыИ тот, кому за жизнь пожизненно в долгу.Локомотив, скрипя нутром, убавил ход,Из уважения чуть-чуть притормозил.Но машинист отдал команду на проход,Боясь просрочить, пассажиров увозил.Прибавить бег его не дрогнула рука,Он к повелению Всевышнего привык.А где-то всхлипнула отчаянно река,Туман с росой полёг слезами у травы.Развилки блеск. На стрелке жёлтые огни —Примета станции конечной узловой.Здесь можно вырваться из круга западниИ повернуть назад по ветке кольцевой.Казалось, вот он – долгожданный путь домой.Вскричали путники счастливое: «Виват!»Не повернув, промчался поезд по прямой,И в этом стрелочник обычный виноват.День заспешил уйти в предчувствии лампад,И лик святой явился с бликами икон.Пылало зарево в том месте, где закатИ до него один, последний перегон.Тот, у кого в руках ключ жизни и судьба,Благоволил предупреждающий гудок.Вода, огонь, оркестра медная трубаИ надвигающийся к сердцу холодок.Кто не хотел спешить, святого стан обвив,Молил, в надежде, что в оставшемся путиКондуктор высадит, экспресс остановив,Чтобы пешком куда положено дойти.Давно не слышен нервный грохот эстакад,И не спешит водитель фуры на обгон.А впереди с венками, взятый напрокат,Под звуки реквиема движется фургон.В подлунном мире жизнь размеренно плыла,Дела, заботы – всё мирская суета.И только те, по ком звонят колокола,Нашли вконец свои бессменные места.

Пустота

Следы на зеркале воды как цепь кругов —Боль отражения от брошенных камней.Осталось несколько до пропасти шагов,Где омут жаждущий зовёт: «Иди ко мне».Там, за поверхностью, такая глубина,Здесь, на краю, ещё не небо – высота.Но ощущение достигнутого днаИ пустота, и пустота, и пустота…Алеют капли на искусанных губах,Взметнулся ввысь безмолвный зов вины в глазах,Чтобы, страдая, передать в своих мольбахПечаль: «Прости нас, лик святой на образах».

Отголоски гитары

Небо окутало облачной вязьюОблик полночной луны.Тени со светом невидимой связьюТкут полотно пелены.Дремлет ковыль шелковисто-белёсыйНа перекатах холмов,А у воды, рядом с кромкою плёсаСгрудились срубы домов.Старый плетень на краю огородаЖгучей крапивой зарос,На быстрине мель для пешего бродаК роще из белых берёз.Вязнет песок под ногою босоюС галькой речною вразброс.В сонной реке плещет ива косоюСветло-зелёных волос.В пойме с весны раскудрявилась согра,Спрятав в тальник крутояр.Своды пещер наземь смотрят недоброВ чёрно-пустой окуляр.В колке глухарь зарядил кастаньету,Переходящую в трель.Рядом с колодцем, подобно скелету,Тощий стоит журавель.Сгорбился мост, пропуская дорогуЧерез овраг до села.К церкви тропа, напрямую к порогу,Цепким репьём заросла.Выбита дверь, покошённая рама,Дыры в полу вместо плах.Остов гнилой сохранился от храмаС плесенью на куполах.Но хороша, позабытая Богом,Житом простая земля.И, как олимп, в этом месте убогомГордо растут тополя.В милом краю нынче редкостью гости,Только проездом, и тоЛишь постоят иногда на погостеИ не заплачет никто.А за рекой, где черёмушник старый,Табор кочует цыган.Под перебор семиструнной гитарыПляшет костёр-хулиган.Пламя его отражается в листьях,Отблеском алым горит.Так языком на калиновых кистяхОсень в саду говорит.Скромно краснея, огонь бесноватыйСвой притухает язык.Будто бы он в этом всём виноватый,А не крестьянин-мужик.Неподалёку, в деревне соседнейПрокукарекал петух.Уголь пошаял, издал вздох последний,Треснув, блеснул и затух.Мигом одним обрываются струны,Раньше, чем эхо в полях.Скоро рассвет фантастически юныйВспыхнет в речных хрусталях.Без сожалений расстанутся с ночьюРощи, поляны, цветы.Всякий не рад своему одиночью,Живший в тисках темноты.Там, где восток, виден блеск перламутраНа зеркалах облаков.Птицы щебечут всем доброе утроВечно, во веки веков.Тёплый туман наплывает с протоки,Шепчет осокой река.Где-то вот здесь затерялись истокиИз моего родника.Будут играть летом грозы в литавры,Переливаясь в дожди.Долго ещё отголоскам гитарыЖить, отдаваясь в груди.

Жизнь моя утопия

1
Течёт во времени, течёт моя река.Её начало из святого родника.Того, что род зачал мой в древние векаВ цветных полянах посреди березняка,Где смешан с соком терпких трав солончакаВкус материнского грудного молочка,Где синь озёрная в соцветьях василькаДа ковыли в степях, как проседь у виска,Где капли росные, как искры светлячка,Рассвет встречают под мелодию сверчка.
2
Журчит исток родства сквозь русло ручейкаСам по себе, легко стекая с бугорка.Всё впереди, вся жизнь… и смерть… ну, а покаПрозрачен, чист, и нет болота-тупика.Нет ни погонщиков с галер, нет челнока,Который гонит властный окрик вожакаПод всхлип весла в руках мозольных мужикаТуда, где топь, водоворот, угрюм-река.Есть только счастье да два преданных дружка,Так непохожих друг на друга двойника,Всегда, где правый – левый есть наверняка;Не берега ещё – два юных бережкаСопровождают вдоль зелёного лужкаСуть бытия, водой струящейся слегка.
3
Играет речка, созидая из пескаТо заводь тихую, то рай из островка,То плёс, то омут, где водица глубока,Где жуть утопии правдива и горька,Где нимфа в царстве темноты и холодка

Конец ознакомительного фрагмента.