Полковник довольно раздраженно согласился с тем, что гравитационные решетки можно переключить на отталкивание, а также сфокусировать в пучки давления или притяжения, но это переключение не происходит просто потому, что кто-то на них подышал. В систему встроены предохранительные устройства, которые…

— И все же, — перебил его Конвей, — я бы чувствовал себя гораздо спокойнее, если бы ты смог бы настроить все гравитационные решетки таким образом, чтобы при приближении тяжелого падающего тела они автоматически переключались на отталкивание — на случай, если случится худшее. Возможно ли это?

— Это приказ? — спросил полковник. — Или ты просто из тех, кто беспокоится?

— Боюсь, что это приказ, — сказал Конвей.

— Тогда это возможно.

Резкий щелчок поставил точку в разговоре.

Конвей намеревался снова присоединиться к Арратапеку, чтобы стать идеальным помощником своего начальника в том смысле, что у него будут готовы ответы еще до того, как будут заданы вопросы. Кроме того, он с иронией подумал, что ему придется заставить ВУХГ задавать правильные вопросы, чтобы он мог на них ответить.

На пятый день их общения Конвей сказал Арретапеку: — Меня заверили, что ваш пациент не страдает ни от физического состояния, ни от того, что требует психиатрической коррекции, поэтому я пришел к выводу, что вы пытаетесь произвести какие-то изменения в структуре мозга с помощью телепатии или каких-то других подобных средств. Если мои выводы верны, у меня есть информация, которая может вам помочь или, по крайней мере, заинтересовать. На моей родной планете в первобытные времена жила гигантская рептилия, похожая на пациента. Из останков, обнаруженных археологами, мы знаем, что у него был второй нервный центр, в несколько раз превышающий размер головного мозга, расположенный в области крестцовых позвонков, предположительно, для управления движениями задних ног, хвоста и так далее. Если дело обстоит именно так, то вам надо бы иметь дело с двумя мозгами вместо одного.

Ожидая ответа Арретапека, Конвей возблагодарил бога за то, что ВУХГ принадлежит к высоконравственному виду, который не одобряет использование своей телепатии против нетелепатов, иначе существо знало бы, что Конвей точно знал, что у их пациента есть два нервных центра — он это знал, потому что, однажды ночью, пока Арретапек медленно поглощал пищу, а Конвей и его пациент спали, коллега Конвея тайно использовал рентгеновский сканер и камеру для обследования ничего не подозревающего динозавра.

— Ваши выводы верны, — наконец сказал Арретапек, — и ваша информация интересна. Я не думал, что одно существо может обладать двумя мозгами. Однако это объясняет необычную сложность общения, которую я испытываю с этим существом. Я проведу расследование.

Конвей почувствовал, что в голове у него снова начинается зуд, но теперь, когда он знал, что это такое, он смог справиться с этим, не “ерзая”. Зуд прошел и Арретапек сказал: — Я получаю ответ. Впервые я получаю ответ.

У него в черепе снова возникло ощущение зуда, которое постепенно усиливалось… Это было не просто похоже на то, как муравьи с раскаленными клешнями грызут клетки его мозга, — мучительно думал Конвей, изо всех сил стараясь не двигаться и не отвлекать Арретапека теперь, когда у того, казалось, что-то получалось. Это было похоже на то, как если бы кто-то пробивал дыры в его бедном, дрожащем мозгу ржавым гвоздем. Такого раньше никогда не было, это была настоящая пытка.

Затем внезапно в ощущениях произошло едва заметное изменение. Не уменьшение, а как бы прибавление чего-то. У Конвея был краткий, ослепительный проблеск чего-то — это было похоже на музыкальную фразу, сыгранную на поврежденной записи, или на красоту шедевра, который треснул и изуродовался почти до неузнаваемости. Он понял, что на мгновение, сквозь искажающие волны боли, он действительно заглянул в разум Арретапека.

Теперь он знал все …

Реакции динозавра на воздействие ВУХГ продолжались весь день. Они была беспорядочными, жестокими и неконтролируемыми. После того, как одна особенно драматичная реакция привела к тому, что динозавр в панике повалил несколько акров деревьев, а затем в ужасе бросился в озеро, Арретапек объявил перерыв.

— Это бесполезно, — сказал доктор. — Существо не хочет использовать то, чему я пытаюсь его научить, а когда я форсирую процесс, оно начинает бояться.

В ровном, тоне переводчика не было никаких эмоций, но Конвей, которому удалось заглянуть в разум Арретапека, понял, какое горькое разочарование испытал тот. Ему отчаянно хотелось помочь, но он знал, что напрямую ничем не может помочь — Арретапек был тем, кто должен был сам выполнить эту работу, он мог только время от времени подталкивать события. Он все еще ломал голову в поисках решения этой проблемы, когда лег спать той ночью, и как раз перед тем, как заснуть, ему показалось, что он нашел его.

На следующее утро они выследили доктора Маннона, когда он входил в операционную ДБЛФ. Конвей спросил: — Сэр, не могли бы вы одолжить нам вашу собаку?

— По делу или просто так? — подозрительно спросил Маннон. Он был очень привязан к своей собаке, настолько, что нечеловеческие сотрудники подозревали их в симбиотических отношениях.

— Мы не причиним ей никакого вреда, — успокаивающе сказал Конвей. — Спасибо.

Он взял поводок у стажера-тралтана, державшего его, затем сказал Арретапеку: — Теперь возвращаемся в мою комнату…