Знакомые привыкли к тому, что каждый вечер он задерживался в отеле менее чем на час — только для того, чтобы пощупать пульс рынка. В свою очередь, они не заметили никаких изменений в молчаливом поведении Гулда летом 1870 года, когда Элли с детьми уехала на пляж в Лонг-Бранч, штат Нью-Джерси, на целых восемь недель. На протяжении всего периода холостяцкой жизни Джей по-прежнему проводил вечера рано. Он регулярно отказывался от перспективы провести ночь в городе с Фиском, полным нимф, и каждые выходные отправлялся в Лонг-Бранч. Члены экипажа вспоминали, как он сурово сжимал в руках портфель, прогуливаясь по палубам парохода «Плимут Рок», принадлежащего компании «Фиск и Гулд» и курсирующего между Манхэттеном и побережьем Джерси каждую пятницу днем и воскресенье вечером.

Взойдя на борт судна в пятницу, 19 августа, Гулд обнаружил себя в окружении шестисот человек из полка ополчения Фиска, все они направлялись в Лонг-Бранч на ежегодный летний бивуак. Спустя десятилетия Джордж Гулд вспомнит, как вместе со своим несолдатским отцом посещал Девятый полк в «Лагере Джея Гулда», где Джорджу в возрасте шести лет разрешили стрелять из винтовки в волны океана. «Поскольку им предстоит питаться в гостиницах, — заметил корреспондент „Геральд“ об изнеженном полку Фиска, — они не берут с собой пайки, обременяющие их ранцы, а набивают их белыми панталонами, белыми перчатками и другими дилетантскими украшениями отдыхающих солдат». [333] Благочестивая Элли Гулд аплодировала Фиску за то, что он отправил своих людей на воскресную службу, хотя человек из «Геральд» заметил, что это была первая проповедь, которую Фиск услышал за девять лет. «Он был очень тронут необычной сенсацией и пролил слезы. Для него это было лучше, чем спектакль». [334]

Частично причиной внезапной потребности Фиска в летней военной службе стал распад его личной жизни на Манхэттене. Незадолго до отъезда в Лонг-Бранч со своими людьми он получил холодное отношение от Джози. После этого, пока Фиск «тренировался» в Лонг-Бранче, Джози завела себе нового любовника: тридцатидевятилетнего Эдварда С. Стоукса, известного как Нед. Красавчик и женатый, видный в обществе Стоукс занимал должность генерального менеджера Бруклинской нефтеперерабатывающей компании, принадлежавшей его овдовевшей матери. По словам современника, хорошо его знавшего, у Стоукса «был один большой недостаток…У него была горячая кровь, и, будучи человеком нервного, сангвинического темперамента, он мог в любой момент вспыхнуть, если считал себя оскорбленным или обиженным. Он всегда был чувствителен к оскорблениям и быстро обижался на обиду». [335] Годом ранее, когда из-за вспыльчивости, неразумности и воровства корпоративных средств самого Стоукса «Бруклин Ойл» начала подавать признаки краха, Стоукс уговорил Фиска, тогда еще своего друга, войти в совет директоров компании и сделать крупные инвестиции. Позже Фиск обеспечил выгодные тарифы железной дороги Эри на перевозку нефти Стоукса между Пенсильванией и Нью-Йорком и предоставил Стоуксу фактическую монополию на все крупные закупки нефти и керосина на Эри. Взамен Стоукс украл женщину Фиска. «Мисс Мэнсфилд, — писал биограф Фиска Р. У. Макэлпайн, — хотя не испытывала к Фиску настоящей любви или страсти, принимала его как любовника, за его деньги. Но Стоукса она действительно любила; или, если любовь — слишком возвышенное слово, чтобы использовать его в отношении женщины, столь мирской и расчетливой, можно с уверенностью сказать, что она питала к Стоуксу пылкую страсть». [336]

Фиск, конечно, регулярно крутил романы со множеством актрис и танцовщиц. Но Джози всегда оставалась единственной неизменной в его романтической жизни. Кроме того, весь Нью-Йорк знал о нескромной связи Фиска с Мэнсфилд, поэтому его внезапное изгнание из особняка, за который он заплатил, вызвало большое смущение. Джози, в свою очередь, похоже, не понимала, что, когда мужчина содержит женщину, он, как правило, ожидает от нее взамен достаточной степени исключительности. «Меня всегда снабжали шелками, винами, едой и всем, что я только могла пожелать, — скажет она позже, — но он никогда не позволял мне никакой свободы». [337] Когда в начале сентября Фиск вернулся на Манхэттен, он встретился с Мэнсфилд и отверг ее прямое предложение о том, что в обмен на его постоянную поддержку она могла бы продолжать иногда общаться с Фиском, но при этом встречаться со Стоуксом. «Так не пойдет, Джози», — сказал он. «Нельзя одновременно вести два паровоза по одному пути в противоположных направлениях». [338]

Британские акции все еще оставались связанными в октябре 1870 года, когда еще три директора Erie, дружественные Гулду (среди них был шурин Гулда Дэниел Миллер-младший), добились переизбрания с большим перевесом. На том же собрании совет директоров Erie проголосовал за ратификацию всех действий, правил и программ, принятых руководством с августа 1869 года. Вскоре после этого, пока британский иск медленно продвигался по федеральным судам, Гулд предпринял попытку укрепить финансы железной дороги, выпустив консолидированные ипотечные облигации, призванные заменить хаотичный беспорядок предыдущих долговых выпусков компании. Но на этот раз пресловутая Алая женщина с Уолл-стрит, демонстрирующая возраст и немощи, которые не могли скрыть никакие румяна, оказалась не в состоянии соблазнить покупателей. Один только Гулд получил 3 миллиона долларов в 60 лет. До 1871 года «Эри» продолжала терпеть неудачу. Никогда не приносящая пользы как железная дорога, она становилась все более бесполезной как инструмент для спекуляций.

В то время как строительство «Эри» завершалось, Гулд оказался втянут в опасную конфронтацию со своим давним союзником Джеймсом МакГенри. Гулд и МакГенри объединили свои усилия в 1868 году, чтобы помочь спасти проблемную компанию Atlantic & Great Western Railway (A&GW) — комбинацию из трех ширококолейных коротких линий, соединяющих Джеймстаун (штат Нью-Йорк), Мидвилл (штат Пенсильвания) и Франклин Миллс (штат Огайо) через узловой пункт в Кливленде. Сдав линию в аренду компании Erie, МакГенри и Гулд создали выгодный маршрут для перекачки нефти между Кливлендом и восточным побережьем. Однако последовавшие за этим разногласия между двумя мужчинами заставили Гулда в одностороннем порядке (и совершенно незаконно) изменить условия аренды в пользу «Эри». В ходе последовавшей за этим судебной тяжбы Гулд с февраля 1870 года мог контролировать A&GW на своих условиях, в то время как МакГенри пытался реорганизовать компанию и предотвратить судебное разбирательство по делу о лишении прав собственности. Только в октябре 1871 года МакГенри окончательно восстановил контроль над компанией.

Однако то, что он получил, не представляло особой ценности без транспортной развязки Эри, а новая аренда на выгодных условиях казалась невозможной до тех пор, пока Гулд оставался во главе более крупной железной дороги. Таким образом, в конце 1871 года МакГенри попытался заключить союз с британскими инвесторами Эри, их общей целью было сместить Гулда с его трона. МакГенри также объединился с новым генеральным прокурором Нью-Йорка, реформатором-республиканцем Фрэнсисом Ченнингом Барлоу, избранным в ноябре 1871 года. Хотя он родился и вырос в Нью-Йорке, тридцатисемилетний Барлоу имел корни в нескольких видных бостонских семьях. Он также был героем войны. Отличившись во время сражений при Антиетаме и Чанселлорсвилле, Барлоу был временно парализован выстрелом из винтовки при Геттисберге, когда защищал холм, впоследствии известный как Холм Барлоу. [339] К тому времени, когда он объединил свои усилия с МакГенри, Барлоу, который до этого служил маршалом США в Южном округе Нью-Йорка, уже успел помочь Берту с федеральной петицией против Гулда. Кроме того, в своей новой роли генерального прокурора он был готов сотрудничать с Сэмюэлем Тилденом в преследовании Твида по обвинению в коррупции.

Возможно, именно благодаря Барлоу «Комитет защиты Эри» МакГенри заручился услугами другого ветерана Геттисберга, генерала Дэниела Э. Сиклса. Сиклз родился в 1819 году и окончил юридический факультет Университета города Нью-Йорка. В его довоенной карьере были должности корпоративного советника города Нью-Йорка, секретаря американского представительства в Лондоне, сенатора штата Нью-Йорк и представителя демократов в США от Нью-Йорка. Двухлетняя карьера Сиклса в Конгрессе была омрачена скандалом в 1859 году, когда он застрелил любовника своей жены, Филипа Бартона Ки, сына Фрэнсиса Скотта Ки, композитора «Знамени, усыпанного звездами». Последующее оправдание Сиклса стало первым в истории страны успешным заявлением о временной невменяемости, которое было организовано адвокатом Эдвином М. Стэнтоном, впоследствии генеральным прокурором и военным секретарем при Линкольне. Во время войны Сиклс участвовал в кампании на полуострове, сражался при Шарпсбурге и Чанселлорсвилле, а затем отправился в Геттисберг, где его умышленное неповиновение привело к фактическому уничтожению третьего корпуса армии Союза. Тем не менее, потеряв ногу от пушечного снаряда конфедератов, Сиклс был награжден Почетной медалью. Уволившись из армии в 1869 году, Сиклз отрекся от Таммани, стал республиканцем и в итоге получил назначение Гранта на пост министра США в Испании. Оказавшись в Мадриде, крепко пьющий и постоянно неверный Сиклс быстро получил прозвище «король янки в Испании» из-за своих необычайно близких отношений со знойной бывшей королевой этой страны, Изабеллой II.