При малейших попытках неповиновения, виновный подвергался наказанию: битье палками, карцер с лишением пищи на несколько дней, подвешивание к столбу за скованные сзади руки. В ходу был и просто расстрел на месте, без всякого суда и следствия.

Рисунок 14. Наказание русских военнопленных во время ПМВ.

Пленные часто болели – по большей части диареей, а лечение было одно: германец-врач, бранил обратившихся к нему и даже бил, или в насмешку предлагал вставить в солдатскую задницу деревянный чопик.

Вследствие нечеловеческих условий проживания, недостаточного и недоброкачественного питания, тяжёлого физического труда и такого вот «медицинского обслуживания - с каждым днём увеличивалось православное кладбище за колючей проволокой…

И наш бы «герой» там бы очутился, если бы его у него не было высокой(!) цели. В самые тяжелейшие минуты, когда казалось оставалось только – лечь и больше не встать, он повторял как правоверный буддист мантру:

«Вижити! За будь-яку ціну вижити! Вижити заради дружини та дітей!56».

И лишь тем и выжил…

Нет, не только этим.

К его (и не только к его) счастью, вскоре рядом с русским лагерем, германским командованием был устроен лагерь для военнопленных солдат и офицеров союзников – французов, англичан и «прочих шведов». Те почти не работали, лечились врачами из национальных миссий Красного креста и получали продуктовые посылки из дома, в дополнении к своей - вполне полновесной, продуктовой пайке военнопленного57.

Сперва бедолаги вроде нашего Главного героя, подпитывались с помойки близ лагеря союзников. Затем те стали (рядовые солдаты, конечно) нанимать их себе в «деньщики» за пайку. Ну там постирать нижнее бельё, или почистить верхнюю одежду вместе с обувью, отнести в сортир горшок с дерьмом и так далее… Для этого, союзники даже сумели как-то договориться с руководством лагеря и такое положение дел, было почти, что узаконено58.

Вот и на нашего страдальца, роящего в отбросах в поисках хоть чего-нибудь съедобного, обратил внимание один моряк-англичанин по имени Борис (ударение на первом слоге) Джонсон и предложил «работать на себя» - обещая взамен отдавать продуктовую пайку, которая напомню - ни шла ни в какое сравнение с той, чем кормили наших бедолаг-страдальцев.

Естественно он согласился и, какое-то время штопал и стирал хозяин носки, выносил за джентльменом «ночную вазу» и почтительно называл того «Сэр»…

Но когда он немножко отъелся на хозяйских харчах - тот как-то возжелав большего, предложил ему…

***

– …Стать его любовницей. Своими словами говоря, товарищи – стать пассивным педерастом.

Замерив нездоровую реакцию в «аудитории» и явное отвращение на лицах, с недоумением спрашиваю:

– В чём дело, товарищи? Раз вы пишете и снимаете в жанре «Соцреализм», то должны в полной мере освещать и такие – имеющиеся в нашей земной жизни явления, как это отвратительное… Бббррр!

Сам чуть от своих слов не блеванул.

– Вот только не надо бросаться в крайности, освещая лишь одну сторону личности! Если положим этот Борис – содомит-мужеложец, то обязательно надо показать его и с хорошей стороны. Например, что он любит животных (вы не про то подумали!), или заботится об охране окружающей среды…

Лев Мехлис – наш самый главный «пропагондон», дёргает за рукав и шепчет:

– Иосиф Виссарионович! Куда тебя опять несёт?!

– Хм, гкхм… Так о чём, я?

Из зала, какая-то сволочь:

– Об гомосексуализме в советском искусстве.

Бросив в ту сторону испепеляющий взгляд:

– А вы, товарищи Шолохов и Райзман, что морды лица кривите? Вам, как творческим личностям - даётся шанс первыми изобразить в кинематографе гомосексуальный половой акт! Не каждому фраеру… Хм, гкхм… Не каждому творческому работнику выпадает такая честь! Вас ждёт Сталинская премия, Нобелевская, наконец - ваши имена навеки останутся в истории, ибо в будущем - пи…

Лев Мехлис, чуть не плача:

– Иосиф Виссарионович… Я тебя умоляю…

Умолкаю, поэтому «за кадром» осталось:

«…Ибо в будущем, пидарасы будут править этим говённым миром».

Жаль… Эта фраза могла бы войти в «топ» сталинских цитат и стать самым точным предсказанием будущего со времён Нострадамуса.

***

Спустя какое-то время, подал голос Шолохов:

– Прошу Вас, товарищ Сталин… Увольте нас от подобной «чести».

Возмущённо хлопнув ладонь по столу:

– «Уволить»?! А Вы думаете, мне не хочется послать всё к Марксу и уволиться?!