Свернув из пальцев фигу, сперва полюбовался сам, а затем даю полюбоваться будущему Нобелевскому лауреату:

– Фигушки! С этой «подводной лодки», в которой мы с вами плывём, Михаил Александрович – уволиться или дезертировать нельзя… Только утонуть вместе с ней и всем экипажем!

Режиссёр Райзман:

– Товарищ Сталин! Навряд ли среди наших актёров, мы найдём согласных сыграть… Этот… Хм, гкхм… гомосексуальный половой акт.

– Что? Среди актёрской братии нет хоть одной парочки гомосеков? Как говорил Станиславский – не верю!

Тот, отведя глаза в сторону:

– «Парочка» то может и найдётся. Но вот чтобы делать «это» на камеру… Да их же потом ни на одну роль не пригласят! Если конечно, «такое» не станет нормой в нашем кинематографе.

Успокаиваю разволновавшихся было, деятелей «важнейшего из искусств»:

– Про «норму» и речь не идёт! А один раз – не пи… Это не норма, товарищи писатели и режиссёры.

Мысленно чешу в затылке:

«А ведь он прав – не стоит ломать людям судьбу, даже если они из «этих». Что делать…?».

К счастью ответ нашёлся быстро:

– А мы среди польских военнопленных поищем! Они же почитай два года не видя женского пола сидят в лагере – небось «голубков» там развелось… Аж небо над угольными копями Караганды светится, как в ленинградские белые ночи!

Да и дешевле выйдет – вместо Сталинской премии в области киноискусства, в номинации за «мужскую роль первого плана» - перевод из угольной промышленности в дереводобывающую.

***

Нетрадиционно решив с подбором актёров «нетрадиционной ориентации» на главные роли, чешу по сюжету дальше:

– Конечно же наш Главный герой сперва с негодованием отверг гнусное предложение Бориса Джонсона: «Я не такий, сэр!»59. Но вновь возвратившись в русский лагерь, посидев с неделю на баланде из кормовой свеклы и рыбьей чехуи… Поработав на торфе – где заработал «порцию» палок за то что присел и, денёк повисев за связанные сзади руки на крюке - за то что стал возмущаться… Всё же решается и вернувшись к англичанину-морячку, сам скидывает портки и нагнувшись через дужку кровати, закрывает глаза: «Любіть мене, сер60».

– Ну а дальше – «восемнадцать с плюсом»: сам половой акт пусть останется за кадром. Воображение зрителя, само дорисует сие отвратительное действо.

Не забываю подчеркнуть:

– И опять он привычно оправдывает своё грехопадение. «Ну що? Зате живий залишусь, до родини повернусь. Не заради власної шкіри ж... Заради дітей! До того ж ніхто не впізнає»61.

Задержав взгляд на Шолохове, незаметно для остальных подмигнул:

– Надеюсь, любовная линия получится не хуже, чем в «Тихом Доне» - про Аксинью и Григория Мелехова.

Мал по малу, «сюжет» приближается к хэппи-энду:

– Но вот Германская (Империалистическая, или Великая) война закачивается и нашей «сладкой парочке» пришла пора прощаться. Хотя Борис очень настойчиво приглашал его в Англию – обещая всяческие европейские блага (вроде нужника прямо в хате), но наш Главный герой твёрдо решил вернуться на Родину - к семье, он перенёс столько лишений и страданий… Ради которой, он даже лишился девственности:

«Вперше і справді дуже боляче - не брешуть баби...62».

Однако буквально в двух шагах от дома, нашего Главного героя задерживают и мобилизуют уже в петлюровскую армию - где он впервые узнал, что он – украинец. Тут же от удивления дезертировал, он попал в плен к деникинцам - где ему объяснили, что по национальности он великоросс - а стало быть обязан воевать за «Единую и неделимую».

Но не успев у белых как следует освоиться и, понять – «что это такое и с чем его едят», как «Вооруженные силы Юга России» (ВСЮР) - были разбиты вдребезги… Естественно, он сдался в плен и оказался уже в рядах Красной Армии, где узнал, что воевать и умирать ему предстоит за Всемирную Республику Советов.

Не успел понять «що це таке63», как белопанская Польша вторглась в пределы Советской России, захватив Правобережную Украину и даже сам Киев – «мать городов русских».

Наш Главный герой не понял – почему Киев – «мать»? Ведь, это же «он»?

Впрочем, воевать он не собирался:

«Та й мати її... Чи, його64? Все одно воювати не буду».

Часть РККА в коей служил наш Главный герой, была переброшена на Запад – против поляков, которых почему-то тоже называют «белыми». При первом же удачном случае, он тут же свинтил из расположения советских войск и привычно сдался в плен, попав в концентрационный лагерь в Тухоли…