К счастью, у нас на столе вовремя оказалось универсальное лекарственное средство – «Московская особая», а то б мы его «потеряли» в тот же вечер.

Пока тот приходил в себя, а мы все закусывали, оказавшийся более крепким Пономаренко, потрясённо воскликнул:

– А куда наши чекисты смотрели?! Как они такое(!) могли допустить?!

Вздохнув, мельком глянув на портрет Реципиента, объясняю:

– После Его(!) загадочной смерти и убийства Берии, органам Государственной Безопасности было запрещено отслеживать представителей высшей партийной и государственной власти…

С полной убеждённостью в голосе:

– …Хотя если рассуждать логически, они только этим и должны заниматься. Или я неправ, Пантелеймон Кондратьевич? Или от какого-нибудь антисоветски настроенного «поэта-прозаика», угроза государственной безопасности больше, чем от завербованного американскими спецслужбами члена Политбюро Коммунистической партии, занимающего должность Заведующего отделом пропаганды?

Командующий «кровавой гэбнёй» заметно напрягся, сжав кулаки:

– Это кто ж, такой?

– Это тот, который сразу после окончания школы - этим летом пойдёт на фронт воевать. И провоюет год, дослужившись от рядового до лейтенанта артиллерии, пока не будет комиссован после тяжёлого ранения16.

Все были поражены и это ещё не то слово:

– И как он только мог…

Морщусь:

– Дело не в нём и, даже - не в не так давно упокоившимся в подкремлёвских недрах Хрущёве… А в сформировавшейся к тому времени политической системе. Или Вы, Пантелеймон Кондратьевич, всерьёз считаете, что тот читал свой доклад о «Культе личности» без согласия большинства делегатов XX Партсъезда?

Внимательно оглядев «посвящённых» и не встретив возражений, остановив взгляд на заметно порозовевшем и ожившем Щербакове – знатоке негласных партийный правил, продолжаю:

– Сами прекрасно понимаете, товарищи, что такого у нас не бывает. Если бы этот гнусный тип знал, что столкнётся с хоть каким-то сопротивлением парт-номенклатуры, он бы не рискнул. Ни за что бы не рискнул!

То, глядя куда-то немного вверх, как будто надеясь увидеть призрак Лысого Поп-корна и спросить с него, подтвердил:

– Насколько я Никиту знал – не рискнул бы.

Продолжаю с пылом, с жаром:

– Такая же или почти такая история и с развалом Союза и ликвидацией Коммунистической партии Советского Союза: мнения рядовых членов уже давно никто не спрашивал. Да и сами они разуверились все в коммунистических идеях. А на всех уровнях выше первичной организации на предприятиях - абсолютно все были «за».

Несколько повысив голос:

– Так вот, товарищи: сломать эту систему – наша с вами первоочередная задача!

Оживше-порозовевший Щербаков, со светом озарения на лице:

– И надо признаться, Иосиф Виссарионович, Вы уже изрядно преуспели в сломе этой системы.

Скромно потупившись:

– У одного у меня ничего бы не получись. Но вместе – мы сила! И мы, товарищи, всего лишь в самом начале этого пути - длинною в целую вечность…

«За кадром» остались мои – не совсем весёлые мысли:

«…Ибо, ломать её пробовали многие – от Ивана Грозного до Ленина и «реального» товарища Сталина. Но она всякий раз возрождалась, хотя и в несколько другом обличии».

Однако если вообще ничего не делать – будет ещё хуже!

Ещё ни один народ не выжил, следую заветам Льва Толстого «о непротивлении злу».

После непродолжительного молчания, глядя на Пономаренко, продолжаю отвечать на заданный им вопрос «как вы допустили такое?»:

– Опять же, из кого состоял в тот период Комитет Государственной Безопасности (или КГБ) - которым на Западе до жидкой усрачки пугали электорат? Из тех же выходцев из комсомольско-партийного «актива», привыкших делать карьеру - работая в основном языком на собраниях и «гибкими телодвижениями» в кабинетах вышестоящих начальников.

С довольно прозрачным намёком главе Госбезопасности на то, как надо работать с кадрами:

– А противостоящее им Центральное Разведывательно Управление (ЦРУ), было укомплектовано «по-бериевски»: лучшими выпускниками Гарварда и прочих ведущих университетов США!

«Пруфы в студию»?!

Пожалуйста!

Алексей Иванович Копытцев, закончив механико-математический факультет МГУ, в том же 38-м году - начал службу оперуполномоченным 7-го отделения 5-го отдела (иностранного) ГУГБ НКВД СССР. Ныне он занимает должность Заведующего «Специальным отделом» (правительственная связь) в звании генерал-майора. Это хотя и самый показательный, но далеко не единственный пример кадрового отбора «по-бериевски».