Шрифт:
(Тишина в зале)
– А в третьих, спешу вас обрадовать, товарищи: Германия не собирается выполнять требования Женевской конвенции в отношении советских военнопленных. Германским командованием уже издано два документа: «Приказ о командирах» и указ «О военном судопроизводстве в районе Барбаросса и об особых мерах войск5».
– Первый - прямо указывает на необходимость расстрела взятых в плен командиров (после «интенсивного» допроса, разумеется), второй – освобождает военнослужащих Германской армии от всякой ответственности за совершённые преступления.
(Возмущённый шум в зале, крики «Сволочи», «Фашисты» и прочие).
– Ну и в завершении своей речи, я скажу, товарищи: враг будет разбит, победа будет за нами! И не только потому, что на нашей стороне не только наш исконный русский патриотизм, не только учение Маркса, Энгельса и Ленина… Но и всё прогрессивное человечество во главе с Соединёнными Штатами Америки. А это вам, товарищи, не фунт изюма!
(Бурные аплодисменты, все встают, крики «Ура!»).
Нарком обороны СССР Г.И. Кулик:
– Я думаю, товарищи, что каждый из нас в душе, в крови, в сознании большевистском будет носить те слова нашего великого вождя, товарища Сталина, которые он произнес с этой трибуны. Каждый из нас должен выполнить указания товарища Сталина. Ура, товарищи!
(Возгласы «Ура!», «Ура товарищу Сталину!». Участники совещания встают и устраивают в честь тов. Сталина бурную овацию).
Глава 1. Интермедии.
Дэвис Дж. Эд. «Дневник доверенного лица президента Рузвельта»:
«Берлин, 16 января 1937 года.
Имел продолжительную конференцию с руководителем «русского отдела» в МИДе Германии. К моему удивлению, тот заявил, что мои взгляды на стабильность внутриполитической обстановки в России и безопасность сталинского режима требуют изучения. Моя информация, по его мнению, ошибочна, и положение Сталина в стране не настолько прочно. Он заявил, что я, вероятно, обнаружу в России активную революционную деятельность, которая вскоре может вырваться наружу».
И.В. Сталин (1937 г.):
«Ягода шпион и у себя в ГПУ разводил шпионов. Он сообщал немцам, кто из работников ГПУ имеет такие-то пороки. Чекистов таких он посылал за границу для отдыха. За эти пороки хватала этих людей немецкая разведка и завербовывала, возвращались они завербованными. Ягода говорил им: я знаю, что вас немцы завербовали, как хотите, либо вы мои люди, личные, и работаете так, как я хочу, слепо, либо я передаю в ЦК, что вы — германские шпионы. Те завербовывались и подчинялись Ягоде, как его личные люди. Так он поступил с Гаем — немецко-японским шпионом. Он сам это признал. Так он поступил с Воловичем — шпион немецкий, сам признался. Так он поступил с Паукером — шпион немецкий, давнишний, с 1923 года».
Директор ФСБ России А.В.Бортникова, декабрь 2017 года, интервью «Российской газете»:
«Хотя у многих период 1937-1938 годов ассоциируется с массовой фабрикацией обвинений, архивные материалы свидетельствуют о наличии объективной стороны в значительной части уголовных дел, в том числе легших в основу известных открытых процессов.
Планы сторонников Л.Троцкого по смещению или даже ликвидации И.Сталина и его соратников в руководстве ВКП(б) - отнюдь не выдумка, так же как и связи заговорщиков с иноспецслужбами».
Нет и возможно уже никогда не будет в Первопрестольной заведения общепита с более легендарно-таинственной историей - чем ресторан «Арагви», чьи «золотые годы» пришлись на советское время. Появившись в конце 1930-х под покровительством Лаврентия Берии, сие заведение переживёт войну, своего покровителя, всех генсеков, лихие 90-е и закроется только в «сытых» нулевых…
«Арагви» охотно и часто посещали представители правительственной верхушки, иностранные дипломаты, творческий бомонд и интеллектуально-техническая элита Страны Советов. Эти стены уже видели Валерия Чкалова, Михаила Шолохова, Леонида Утёсова и Любовь Орлову и, надеюсь - ещё увидят Юрия Гагарина, Андрея Тарковского, Владимира Высоцкого с его Мариной Влади…
И даже Людмилу Прокофьевну из «Служебного романа».
Рисунок 2. Интерьер ресторана "Арагви" описываемых лет.
В последний день зимы 41-го года, 28-го февраля то бишь, всегда полный зал престижного ресторана был наполовину пуст… Или – полон лишь наполовину, смотря как считать.
В левой его половине – почти нет свободных мест. В правой – пустые отдельные столики объединены в один ряд, на который нарядные официантки суетливо-заполошно расставляли приборы. А бегающий вдоль него администратор, отгонял вновь прибывших: