— Модель, пишут, ханьская. Никогда не доверял этим рисоедам. Что они понимают в технике? Только тырить и могут, — ворчит он себе под нос, постукивая пальцем по строке с описанием технических характеристик.

Тяжёлая дверь кабинета приоткрывается, и внутрь неслышно входит Катя. Она замирает у порога, выпрямив плечи, глаза полны решимости.

— Я согласна, дед. Перейду в род Вещих-Филиновых, — твёрдо говорит она. — Я хочу освоить свой Дар.

Фирсов поднимает взгляд, внимательно смотрит на внучку. Несколько мгновений он молчит, затем со вздохом откидывается на спинку кресла и тянется к телефону. В воздухе повисает напряжение.

— Ладно, будь по-твоему, — коротко бросает он, поднимая трубку.

Пальцы набирают знакомый номер, и спустя пару гудков на другом конце раздаётся грубый голос Красного Влада.

— Владислав Викторович? Тут такое дело… — Фирсов делает паузу, словно обдумывая, как правильнее подобрать слова. — Я вам ведь не говорил, кто у меня Катя на самом деле…. Ну в смысле, чья она дочь.

С той стороны тишина. Фирсов переводит взгляд на внучку, которая стоит напротив — спокойная, уверенная, но с упрямым блеском в глазах.

— Так вот, — продолжает Фирсов, — она дочь Эльдара Филинова.

— ЧТО?!

— Да, извините, что скрывал, Я готов понести наказание за сокрытие. Внучку прошу не наказывать, она дитё же была.

— С твоим наказанием позже разберемся, Ефрем, — прерывает царский брат. — Почему сейчас вдруг решил рассказать?

— Хм, ну тут такое дело, — Фирсов мнется. — В общем, внучка хочет войти в род Вещих-Филиновых.

— ЕЩЕ ОДИН ФИЛИНОВ?! — неожиданно прорывает Владислава. — ИХ БУДЕТ ДВОЕ?!

Мы сидим втроём в кремлёвском зале — я, Великопермский и Красный Влад. Атмосфера напряжена до предела. Ермолай Ермолаевич выглядит так, будто его только что вытащили из-под обломков. Синяки под глазами, и дырявый банный халат смешно топорщится на плечах. Охранка, конечно, его быстро подобрала после того, как вертолёт отправился в пике — но вид всё равно жалкий.

Владислав Владимирович обводит нас медленным, почти ленивым взглядом, скрестив руки на груди. Он склоняется вперёд и говорит низким, хрипловатым голосом:

— Разберёмся без вмешательства Царя. Он просит тебя, Данила, сбавить обороты с Ермолаем Ермолаевичем.

Великопермский дёргается, надувшись, как индюк, но я едва удерживаюсь, чтобы не рассмеяться в лицо этому жалкому зрелищу. Вместо этого лениво закатываю глаза.

— Не я первый это начал, Владислав Владимирович, — бросаю. — Князь Ермолай сначала подговорил Перещегина напасть на Смородиных, а потом еще и своих вассалов натравил на Соколовых. Мне ничего не оставалось, как соответствующе ответить.

Красный Влад вздыхает, будто от тяжёлой ноши:

— Мы в курес уже всех деталей, Данила. Царь обещал сам разобраться с этим делом. За своих родичей не волнуйся. Больше пермские не тронут ни Соколовых, ни других твоих родственников. Хорошо?

Я издаю скептическое хмыканье, поднимаю брови, но всё-таки пожимаю плечами.

— Ладно, посмотрим, что там решится.

Красный Влад, наконец, отпускает Великопермского, кивая ему на выход. Тот, собрав остатки гордости, поспешно ретируется, шаркая в своём халате по мраморному полу, не оглядываясь. Лишь дверь за ним успевает захлопнуться, как Владислав оборачивается ко мне и прищуривается:

— Кстати, я уже в курсе насчёт твоей старшей сестры.

— Неужели?

— Ага, Екатерина Филинова — неплохо звучит.

— Вещая-Филинова, попрошу, — поправляю холодно.

Влад ухмыляется, но тут же возвращает себе серьёзный вид.

— Прошу прощения, конунг, Вещая-Филинова, так Вещая-Филинова, — отмахивается он. — Совету по дворянским делам уже доложено, и переход одобрят, но взамен есть условие. Давай прекратим возню с Великопермским. Царю не к лицу такие мелкие дрязги в княжеских кругах. Ты же сам понимаешь: у Ермолая огромная армия вассалов, всех тебе не перебить.

— Зачем мне перебивать всех? — удивляюсь. — Я же не мясник какой-то, Владислав Владимирович. Достаточно отрубить гидре голову в банном халате.

— Конунг, верно мыслишь, — невольно соглашается начальник Охранки. — И всё же давай не злить Царя понапрасну. Твои интересы соблюдаются, сам видишь.

Я прищуриваюсь, обдумывая предложение. С одной стороны, конфликт с Ермолаем мог бы ещё принести нехилые трофеи, но… раз сам Царь уже взял его в оборот, зачем мне тратить свои силы?

— Ладно, — пожимаю плечами. — Пусть Царь разбирается.