Узкий переулок должен был вывести её в соседний квартал. Однако между домами, двигаясь боком, и чуть ли не впритирку, Жаклин пробиралась целую минуту. Непозволительно много. По крайней мере, в конце концов, девушка своего добилась.

«Вот оно!»

Ослепленная радостью, оксиванка даже не заметила, как зацепила ногой растяжку на выходе из переулка. А между тем ловушка пришла в действие. Подъёмная петля стянулась на её лодыжке, подворачивая стопу.

Противовес в виде шкафа, расположенного в здании слева, рухнул. Верёвка, перетянутая через разломанный фонарный столб, резко потянула девушку вверх. Она вскрикнула. Все перевернулось вверх дном.

Так резко, что пальцы разжались, выпуская припасенный на всякий случай стилет.

Но то ли ещё было: при падении Жаклин ударилась лбом об мостовую, расшибив его до крови. В глазах тут же заплясали, ветвясь, багровые разводы. Азема гаркнула.

Как только её подняло в воздух, с плеча слетела сначала походная сума. Упав на землю, она раскрылась. В разные стороны полетели пузырьки с целебными снадобьями, которые Жаклин отняла у мертвецов по дороге сюда.

Битое стекло загромыхало в ночи.

Столько шума из ничего…

Верёвка при балансировке швырнула девушку в стену. Ударившись боком, она ухнула и обмякла. Стала податливым, бессознательным телом.

Капкан схлопнулся так быстро, что Жаклин даже не успела толком ничего понять. По итогу оксиванка потеряла сознание и повисла, как самая обыкновенная дичь.

Благо, те, кто установил эту ловушку, не имели цели убить свою добычу. Их интерес обстоял в другом.

Через некоторое время погоня в городе прервалась. Резко, без лишних возгласов. А преследователи добрались до места, где на их растяжку напоролась растяпа.

– Ты глянь-ка! Ещё работает, – крикнул кто-то.

Лазаритка едва услышала незнакомца сквозь беспамятство. Сложно было сказать, сколько она так провисела с вывихнутой отёкшей лодыжкой и поломанными рёбрами. Девушка засипела, вяло пытаясь проморгаться: перед глазами будто стояла густая пелена.

– Меня больше удивляет, что в ловушку попал не кто-то из наших «мышек», – громко усмехнулся другой. – Не успели досюда дорваться, стало быть… И пусть. А добыча-то у нас как по заказу!

Лазаритка хоть и слышала переговоры душегубов, едва ли понимала, о чем те говорят. После хлёсткого и внезапного ушиба в ушах у неё до сих пор позвякивало. Голова трещала так, будто в ней закипал мозг.

С расшибленного лба вниз до сих пор капала кровь. Девушка была бы и рада пошевелиться, выгнуться, но её уже «растянуло».

Любое напрасное движение вызывало скрипучий спазм в спине. Ей только и оставалось, что постанывать да мычать, как корова.

– Неплохой у неё скарб, скажу я вам, – пробормотал третий, потроша упавшую сумку. – Такое добро в одном месте не насобираешь… Серьёзная девка, видать. С характером. И выживать умеет. Чур, ее шмотки мои.

– Сказал – забрал, – поддакнул кто-то из них. – Стилет будет мой. Мне нужнее.

– Тогда я заберу её саму себе, – вздыхая, подытожил последний запоздало. – Если, конечно, позволит глубокоуважаемый Вождь…

Живодёр посмотрел на Жаклин, вглядываясь в заляпанное грязью и кровью лицо. Он осклабился, обнажая чистые белые зубы. Молод и привлекателен, однако взгляд его был жадный, голодный. Известное дело, зачем ему девушка. Для него Азема – просто вещь.

Трофей.

Второй похлопал похотливого товарища по плечу:

– Полно тебе. Да, женщин много не бывает, – говорил этот бородач, более спокойный, зрелый, но точно такой же. – В Коммуне будут только рады свежему мясцу. Но эта краля – моя. По праву старшинства. Руби трос. Улов у нас сегодня на редкость богатый. Надо успеть возвратиться до полудня.

Новое приобретение тут же пустили в дело. Стилетом подрезали верёвку, и Жаклин рухнула вниз, как мешок с конским навозом, получив пару новых лёгких ушибов и серьёзных гематом в придачу.

Было так больно, что девушка нашла в себе сил только на всхлип.

К ней подошёл один из мародёров. Она посмотрела на него. Окружающий мир в её глазах плясал, будто у пьяного.

Стоявший за бородачом предупредил:

– Побеспокойся о товарном виде…

– Я знаю, что делаю, – беспечно ответил тот и впечатал в лицо Аземы сапог.

Её глаза открылись. Она потеряла сознание еще вечером, когда в пустыне стремительно вступает в свои права ночь.

Та еще длилась. Или прошли уже сутки? Было неизвестно.

Разглядеть перед собой что-либо по первой не представлялось особо возможным. Лишь смутные очертания решетки – вот, что заметила она сквозь мутную пелену. Моргнула. Взор очистился немного, зацепился за источник света в отдалении.

Костер, стало понятно. Стояла тишина, и было непонятно, собрал ли огонь возле себя кого-либо из похитителей.