По крайней мере, когда Уэйд Квинн исчезнет и сердце Фейт будет разбито на осколки, Лиз снова сможет держать подругу за руку. Но пока она пообещала себе, что не будет давать Фейт столько же теплоты, сколько раньше. Она будет сильной, менее навязчивой. А затем игра перевернётся. И тогда уже Лиз протянет Фейт руку помощи. Или нет.

Лиз надела резинку на запястье и, обвязав ею большой и указательный палец, начала перебирать ею на четыре или пять дюймов по пальцам, чувствуя, как материал врезается в кожу ладони со стороны запястья. Стоило ей отпустить с одной стороны, как резинка щёлкнула, и Лиз вздрогнула от острой боли. Сейчас она была счастлива ощутить эту боль, с сожалением осознавая, что ничего больше она не чувствует. Лиз села на тротуар у торгового центра, уставившись на пустое здание, и гадала, что с ней будет дальше.

Ответ не заставил себя долго ждать.

Планшет завибрировал, и Лиз достала его из сумки, касаясь прекрасного жидкокристаллического экрана. Пришло сообщение от матери: «Возвращайся домой. Нам нужно поговорить».

Экран снова потух. Лиз потёрла пальцем по поверхности раза четыре или пять, но ничего не произошло. Насторожившись, но не растерявшись, она вертела им в руках, пытаясь включить.

— Пора прекращать ронять эту штуку, — пробормотала она. Но затем, перевернув его и увидев своё тусклое отражение на экране, она поняла. Он не сломан. Он отключён. Насовсем.

Она долго думала, что же могло такого произойти, что этот свет в её жизни угас.

— Похоже, завтра мы в школе не увидимся.

Лиз подскочила от неожиданно раздавшегося голоса, который она узнала не сразу. Её окутала ночь, и уличные фонари давно перестали работать, из-за чего было трудно сказать, кто это сейчас медленно направлялся к ней.

— Дилан? Дилан Гилмор? Это ты?

— Собственной персоной, — откликнулся он, остановившись примерно в пяти шагах от неё и шаря по карманам своих джинсов. — Планшет сдох, да?

Лиз невольно взглянула на свой планшет, неожиданно ощутив его бесполезность. Почему он всё ещё в её руке? В отличие от Ястреба и большинства других людей, она возненавидела свой планшет с самого начала. Тот факт, что кто-то его контролировал настолько, что мог даже выключить полностью, когда захочет, глубоко возмутил её. Хоть его стеклянный экран и был чем-то похож на гладкую кожу Ноа, Лиз просто не могла больше смотреть на него. Повернувшись к пустому зданию Старого Адмиралтейства, Лиз бросила свой планшет как томагавк. Тот ударился о каменную стену и упал на мостовую; поцарапанный, но целый.

— Если хочешь его разбить, надо постараться, иначе он не сломается, — сказал Дилан.

— Поверь, мне не нужна помощь в этом деле.

Лиз, которая ломала свой планшет много раз на протяжении многих лет, не нуждалась в советах незнакомца о том, как это сделать. Она дошла до планшета, подняла его и начала бить им об стену. Вскоре, когда на белой окрашенной стене Адмиралтейства стали появляться кровавые пятна от ударов, она услышала треск. Лиз бросила планшет на асфальт и начала скакать по нему.

— Кажется, хватит, — произнёс Дилан, делая осторожный шаг ближе к ней. Она не отреагировала, продолжая бить ногой по планшету снова и снова. И только когда он коснулся её плеча, Лиз хлопнула парня по руке и остановилась.

— Зачем ты здесь? — прокричала она. — Оставь меня в покое!

Дилан отступил, видя, как Лиз превращается в уличного пса, готового укусить кого угодно.

— Уже холодно. Я шёл мимо и по пути встретил тебя. Ты выглядела немного потерянной, вот и всё.

— Враньё.

Дилан начал отступать назад по мере приближения Лиз.

— Какое твоё дело вообще? Ты просто держался в стороне ото всех, весь из себя такой тихий и загадочный. А потом якобы спонтанно завёл разговор, когда узнал, что мои родители решили уехать? Жутковато как-то.

— Прости, не хотел расстраивать.

Лиз подождала пару секунд, чтобы убедиться, что Дилан не собирается сказать что-то ещё, и, когда он продолжал молчать, решила, что он не стоит её времени.

— Мне пора, — ответила Лиз. — Приятно было познакомиться.

— Даже не попрощаешься с Фейт и Ястребом?

Лиз разозлилась. Ей показалось, что её обвиняют в том, что она бросает друзей. И кто? Тот, кто не имеет ни малейшего права вмешиваться в её жизнь!

— Ты меня не знаешь! И их! Ты ничего не знаешь о нас! Отвали!

Дилан провёл рукой по чёрным волосам и опустил взгляд на свои кеды — две привычки, которые вроде как помогают ему найтись со словами, когда он не знает, что делать.

— Если хочешь, я напишу им. Мне не сложно.

Лиз остановилась, но не повернулась. Будет ли она такой же бессердечной, как многие её друзья, уехавшие, не сказав ни слова? Ястреба она едва знала. Ему сообщать не обязательно. Но вот Фейт — другое дело. Они прошли через многое вместе.