Мужчины завороженно слушали, не перебивая, не проронив ни слова, даже не переглядывались в процессе рассказа. Когда она закончила, полковник заговорил не сразу.

– Вы же понимаете, солдат, что все это очень странно. Единственное объяснение, которое я могу этому дать – это то, что у Вас помутилось в голове под воздействием яда от укуса.

Он не дал прорваться возмущению Натали, остановив готовый хлынуть водопад слов легким движением ладони. Сила его взгляда и беспрекословная уверенность в собственной силе и правоте давили на нее, заставляя подчиниться.

– Вам придется пару дней побыть под наблюдением медиков, сдать анализы. А сейчас можете идти.

Вот так бесславно кончилось ее приключение, ее попытка принести пользу. Она молча ушла, упрямо склонив голову и почти глотая готовые хлынуть слезы обиды. Но не смогла удержаться и заскочила в библиотеку, где умыкнула пару карт местности, на одну из которых по памяти нанесла все, что видела тем днем. Карту положила в шкаф со своей старой одеждой и серой формой рекрутов, которая стала не нужна, потому что на следующий день их всех переодели в коричневую форму рядовых человеческой армии.

11.

Наступили горячие деньки. Точнее, горячими они были в переносном смысле, на самом же деле стоял жуткий холод, от которого спасал только утепленный скафандр. Наступила синяя зима – местное проклятие и стылый ад. Тренировки продолжались в усиленном режиме, перемежаясь с реальными боевыми действиями – был разработан план наступления в попытке выбить противника с занимаемой территории, чтобы навсегда избавиться от него.

Заработала столовая, в которую набивалось огромное количество народа, так как смены были сокращены, чтобы не терять время попусту. Быстро поели – и в бой. Счетчик на руке Натали насчитывал девять убитых гадов и сумму, которая радовала ее глаз. Телепатическое видение приближающегося противника, хоть и не оцененное по достоинству командованием, помогало ей отстреливать инопланетных чудовищ, самой оставаясь в безопасности. Огорчало только то, что после каждого убийства, ей становилось очень тяжело на сердце. Она называла себя дурочкой, объясняла, что это убийцы, или мы их, или они – нас, но все равно осадок оставался.

Из-за холода Малютка выбегал на улицу только по нужде, быстро мерз и прятался под одеяло, дрожа, как осиновый лист, видимо, он относился к виду, впадающим на зиму в спячку. И в то же время, он с потрясающей скоростью рос, превратившись к концу зимы в огромного, похожего на земного пса безглазого крокодила. На базе к нему быстро привыкли, и даже делились своими дневными порциями, представляя, как трудно прокормить такого монстра. Монстр же, меж тем, оказался нрава покладистого и дружелюбного, готового облизать любого, кто уделит ему хоть чуточку внимания: ну чем не щеночек ростом по пояс высокому человеку?

Очередное утро и очередной марш-бросок на позиции: тридцать километров они преодолевали за час двадцать, располагались в укрытиях и ждали сигнала о начале атаки. Потом под прикрытием танков и самолетов, приближались к укреплениям чужих и расстреливали все, что движется, а заодно и все, что нет. Постепенно расстояние до неприятеля увеличивалось, и теперь их везли к линии фронта джипы.

Так прошла зима, постепенно становилось теплее, желтое солнце немного глушило холодность синего, и на душе становилось веселее. В один прекрасный день Натали пришлось взять Малютку с собой: командование объявило, что им придется остаться на линии фронта на несколько дней, до тех пор, пока остатки неприятеля не будут выбиты с позиций подальше вглубь территорий.

Синее солнце уже едва виднелось над линией горизонта, а в глаза ласково светило теплое желтое солнце начинающейся весны. Измученная бесснежной зимой земля едва начинала прогреваться, на ней то и дело мелькали блеклые тени – просыпались животные, облачками носились споры растений, готовые в любой момент осесть на землю и приняться, ожидая только первых капель весенних ливней. Небо было странного зеленоватого цвета, словно россыпь изумрудов сверкали исковерканные этим цветом звезды. Становилось легче дышать, воздух не стыл в легких, и можно было снять шлем, наслаждаясь свежим ветром в лицо. Джипы споро неслись по наезженному маршруту, в строгом порядке, Натали сидела в кузове одного из них, обнимая Малютку за мощную шею и придерживая его на всякий случай за ошейник – не сотворил бы чего, все-таки первый раз в машине.

Колонна взяла правее и оказалась на месте боевых действий. Здесь были оборудованы небольшие землянки, стояла походная кухня, видно было, что обосновались они надолго. Неподалеку виднелся белый шатер палатки разведотряда – они прибыли гораздо раньше, еще затемно, и сейчас должны были вернуться с задания.

Солдаты спрыгнули на землю, разминая ноги. Малютка грациозным прыжком перемахнул через бортик, и замер, переваривая обстановку. Натали еще не успела покинуть машину, и слава Богу, потому что мощный толчок телепатии сбил бы ее с ног. Она получала такой сильный поток картинок, ощущений и просто знаний от своего питомца, что ей потребовались все силы, чтобы хотя бы начать это переваривать. Неожиданно она поняла, что видит гораздо дальше, чем в свою первую вылазку, причем с такими деталями, которых она и не ожидала. Видимо, крокопёс выполнял роль мощного усилителя, или ретранслятора, она в этом так толком и не разобралась.

Пока она с трудом выковыривалась из машины, пытаясь справиться с выпавшей на ее долю умственной нагрузкой, вернулись разведчики. Впереди шел черноволосый офицер, надолго смутивший ее чувства. Она впилась в него глазами, позабыв приличия. Наяву и вблизи он оказался еще красивее, чем она могла себе представить. Его красота была настолько откровенной, что била прямо по оголенным нервам, заставляя зажмуриться. Натали с открытым ртом смотрела, как он разворачивает карту на походном столе, и голографическая картинка начинает светиться голубоватым светом, а он точными движениями руки расставляет на ней красные укрепления неприятеля. Командиры внимательно наблюдают за его действиями, окружив 3D стол, и негромко обсуждают что-то, чертя в воздухе стрелы и линии наступления.