– Ну, как вы тут устроились? – спросил он, подсаживаясь к сидевшим тесным кружком воинам.

– Да ничего,– лениво отозвался за всех Таохэ.– Кормят, как ты и обещал, сносно. А чего там творится снаружи?

– Да кто его знает,– пожал плечами Яньды.– Начальство что-то темнит. Войск и кливутов нагнали видимо-невидимо. Вам повезло. Пока вас не было, нам пришлось переносить лагерь. Половину груза тащили на собственном горбу, словно презренные кулбусы.

Воины принялись строить различные предположения. Кендаг, внимательно прислушивался к говорившим.

– Не иначе что-то такое затевается,– шепнул он на ухо Джучиберу.– Надо бы нам быть настороже. Мало ли что…

– Скоро будем драться? – тихо спросил коттер.

– Ещё пока не знаю, но, судя по всему, придётся. Ну, а как тебе показался Дацинь?

– Большой город. Очень большой. Людей здесь, что листьев в лесу. Наверное, больше, чем весь народ коттеров,– задумчиво произнёс Джучибер.

– Да,– кивнул Кендаг,– это верно. Я и сам здесь впервые. Никогда не думал, что мне всё-таки придётся побывать в самом логове ченжеров. Тогда наши войска подошли к самым его стенам.

Голос тайгета упал до шёпота, а его глаза неподвижно уставились куда-то в пустоту, и Джучибер понял, что Кендаг вновь переживает восстание Дайсана.

– Мы понимали, что не сможем захватить город, и потому двинулись на Алань. Но напугали шестипалых изрядно. Ну, да ладно… Давай поспим, что ли? – предложил он, откидываясь на охапку сена.

Тайгет завалился спать, а Джучибер остался сидеть, уставившись взглядом в пространство перед собой. Какое-то тревожное предчувствие, что вскоре произойдёт нечто особенное, не давало ему расслабиться.

Глава 13

На третий день после известия о назначенных похоронах Лин Ту-Линга и о воздаянии ему посмертных божественных почестей, похоронное шествие, сопровождавшее его останки, двинулось из Алого дворца по дороге, ведущей к Скорбной горе, где находились усыпальницы владык Ченжера.

Почтить усопшего государя съехалось множество народу со всех концов необъятной империи. Когда погребальная колесница тронулась из Алого дворца, впереди неё и за ней шли кроме двух наследников престола, Великий шенсер, имперский казначей, верховный судья, члены Совета империи, три десятка правителей и наместников уделов и округов и столько же чиновников из имперских приказов и присутствий, обладавших правами судей. К ним присоединились все знатные люди из столицы.

Здесь также были представители всех городов империи, две хоругви Железных Ястребов из личной охраны покойного владыки, знаменосцы всех конных ченсенов и пехотных габаров, которым выпала честь сражаться под командованием знаменитого государя-полководца, и свыше двадцати тысяч ченжерских всадников-кливутов, прибывших в полном вооружении, чтобы отдать последний долг своему бывшему предводителю.

Три тысячи вольноотпущенников из числа бывших дворцовых рабов, которым покойный государь даровал свободу, шли за шествием в белоснежных одеяниях, держа в руках зажжённые факелы. Они должны были олицетворять скорбь всех народов входящих в состав Империи Феникса, но по крови не принадлежавших к ченжерам. Шли многочисленные отряды барабанщиков, литаврщиков и трубачей, сопровождаемые тысячами бритоголовых женщин в строгих скорбных одеждах. К столице приближались нескончаемые толпы людей, прибывших на похороны из разных уделов и округов Ченжера.

Среди многих также прибыл один из прославленнейших полководцев Ченжера, который ныне являлся наместником Закатного удела и начальником над войсками Панченского лагеря – князь Чже Шен.

Он происходил из знатного, но обедневшего княжеского рода Шенов, который был до того беден, что его представители даже одно время были вынуждены брать в жёны женщин из богатых кулбусских родов. Правда, после тех времён сменилось вот уже четвёртое поколение, но некоторые из знатных ченжерских семейств до сих пор презрительно именовали выходцев из дома Шенов полукровками.

В том столь неудачном походе в дикие степи князь, командуя одним из отрядов, сопровождал богоравного владыку и участвовал в знаменитой битве при Длани Света. Когда же остатки разгромленной ченжерской рати вернулись в империю, Братство Богини, дабы снять вину за поражение с самого владыки обвинило нескольких полководцев и военачальников в «небрежном отношении к своим обязанностям», что якобы повлекло поражение войск государя, который до этого не проиграл ни одного сражения. Тогда Лин Ту-Линг, чьё тело ныне везли на погребальной колеснице, ещё не окончательно пришедший в себя от постыдного бегства из степей, согласился с доводами воинствующих жрецов Братства богини Уранами.

Чже Шен был одним из тех, кого приговорили к смерти за понесённое поражение, но он сумел оправдаться перед государем и имперским Советом. Кроме того, хотя большинство из осуждённых и были поклонниками бога Синьду, за военачальников заступились жрицы-Посвящённые Феникса. Старейшая лично пришла просить богоравного государя о судьбе полководцев.

Князь Чже Шен совмещал в себе ченжерскую неукротимость с унаследованной от предков кулбусскими хитростью и коварством. Эти врождённые качества делали его для врагов опасней болотной гадюки. Он одинаково умел льстить и сражаться, лицемерить и отдавать приказы.