– Вот как? Пойду, допрошу её,– сказал он и направился к выходу. Оба послушника досадливо переглянулись за его спиной, но ничего не сказали, и приступили к уборке трупов. Закончили они примерно через час, но, несмотря на это, в помещении стоял густой тяжёлый запах крови.

Пока они растаскивали убитых, брат Мозерс прочитал короткую заупокойную молитву над телами своих погибших товарищей. Вернувшийся Гао вместе с послушниками начали обыскивать дом и сараи, а Мозерс устроившись на выбранном им месте, принялся ждать, когда очнётся тайгетка.

Он разглядывал полукруглую бронзовую пластинку с выбитым на ней знаком, изображавшим лошадь. Это была подорожная тамга, обладатель которой мог беспрепятственно передвигаться по дорогам империи и брать на заставах лошадей, предназначенных для правительственных гонцов.

Мозерс очень удивился, когда увидел её на груди у тайгетки. Обычно такие пропуска использовали приставы Тайной Стражи. Если она является одним из соглядатаев, то тогда, почему местное ворье и лиходеи не убили её?

Была ещё одна причина, по которой Мозерс велел пощадить эту женщину. Он очень плохо разбирался в тайгетских рунирах, а она смогла бы помочь ему их прочитать. Ещё в Дацине ему в голову пришла мысль перерисовать руниры с копии скрижали на пергамент и оставить их себе. Пергамент было куда удобнее прятать, нежели довольно увесистую медную пластину. К тому же неизвестно как себя поведёт Динху. Вдруг он не захочет поделиться с ним знаниями, скрытыми в этой проклятой скрижали? От такой мысли преподобного брата невольно бросило в дрожь. Нет, Динху не может так с ним поступить, мысленно сказал он, успокаивая сам себя.

Глава 20

Когда Тармулан пришла в себя, то обнаружила, что её руки и ноги крепко связаны. Она лежала на земляном полу фанзы. У дальней стены на низком кане спиной к ней сидел ченжер, перед которым стояла жаровня с рдеющими углями, чьи отсветы отражались на стенах и потолке дома.

– Ба-а, кажется, наша малышка очнулась…

До ушей Тармулан донёсся хрипловатый голос. Она медленно повернула голову в ту сторону, откуда он доносился. Ей удалось разглядеть в полумраке комнаты две тёмные неподвижно застывшие фигуры, закутанные в отливавшие фиолетовым оттенком плащи. Она хотела было ответить, но язык еле ворочался в пересохшем рту и потому она промолчала.

– Ты уж прости нас госпожа за то, что пришлось так поступить с тобой. Мы люди невежественные, грубые. Тонкостей обращения не понимаем,– издевательски произнёс говоривший.– Зато, надеюсь, что теперь с тобой не будет никаких хлопот.

Тармулан, попыталась приподняться, но смогла лишь обессилено привалиться затылком к ножке стола. Верёвки глубоко врезались в кожу. Она поморщилась от боли, пронизывающей всё тело. Один из ченжеров перебрался поближе к Тармулан и уселся рядом с молодой женщиной. Судя по его повадкам и одежде, она поняла, что это воин. Его круглые карие глаза внимательно изучали пленницу.

– Не больно-то ты похожа на обыкновенную разбойницу. Молчишь? Ну да не беда, у нас есть опытные мастера развязывать языки.

Он довольно хихикнул, глядя, как лицо Тармулан исказилось от охватившей её бессильной ярости.

– Ничего, ничего. Не сердись на нас, девочка. Послушай, если ты будешь благосклонна к нам, то, возможно, мы замолвим за тебя словечко, и тогда ты умрёшь быстро и безболезненно.

Голос ченжера перешёл на вкрадчивый шёпот. Он придвинулся ней, шумно дыша и обдавая её неприятным запахам изо рта. На его лице застыло выражение вожделения.

– А не то, смотри сама, за тебя возьмётся жрец нашего Братства. У него-то, говорят, даже мёртвые разговаривают…

Услышав про жреца Братства Богини, Тармулан похолодела. При мысли о том, что она может попасть в его лапы, Тармулан пробил озноб. Ченжер заметил искру страха, промелькнувшую в глазах пленницы.

– Говорят, что преподобные братья забирают не только тело, но и душу. Чего тебе стоит немного поразвлечься напоследок перед тем, что тебя ожидает? Зато ты сможешь спасти свою душу…

– Эй, оставьте её в покое,– вмешался ченжер, что сидел в дальнем углу комнаты.– Вы что забыли, как она расправилась с двоими нашими. Этой тайгетской потаскухе нельзя доверять ни на грош, иначе, самое малое, останетесь без причиндалов. Потерпите немного. Доберёмся до места, и тогда уж вовсю пойдёте по девкам, а сейчас воздержитесь…

Слова старшего ченжера, сидевшего у стены, немного отрезвили любвеобильных послушников, и они отодвинулись от Тармулан.

– Слышь, Лишунь, напои её,– велел старший.– А то ещё сдохнет от жажды, а нам надо чтобы она пока была в целости и сохранности.

– Ладно,– проворчал тот, кого назвали Лишунем. Откупорив пробку, он сначала глотнул сам, а только после этого поднёс флягу ко рту пленницы.– Давай, детка, глотни водицы…

Измученная жаждой Тармулан жадно припала к горлышку. Вода была тепловатый и имела какой-то неприятный вкус, но сейчас она не обращала на это никакого внимания. Тем временем второй ченжер отошёл в сторону кухни и вскоре вернулся, неся широкий поднос, уставленный тарелками с едой.

– Впрочем, у тебя есть ещё время подумать,– равнодушно бросил Лишунь, отбирая флягу от губ Тармулан. Он встал и, отойдя, присоединился к своему товарищу.