Он ведёт безбедное существование в качестве единственного ребёнка и наследника царя Коринфа, пока однажды кто-то из подвыпивших приятелей-завистников не обзывает его приёмышем. Выпав из зоны комфорта, Эдип не опускается до бытовых разбирательств. Почему-то ему не приходит в голову начать с простого: расспросить друзей и знакомых. Античные житейские истории мало отличались от контента современных бульварных романов и сериалов. К примеру, мать могла прижить ребёнка на стороне, а затем, после покаяния и примирения с супругом, договориться принять дитя в лоно семьи.

Но Эдип поступает по-царски: сразу отправляется к оракулу в Дельфы, чтобы получить на руки неопровержимое свидетельство о рождении, заверенное божественной инстанцией. Для этого ему наверняка пришлось злоупотребить семейным положением. Доступ к оракулу в принципе был открыт каждому, но лишь в определённые дни; надо было дождаться очереди, подвергнуться ряду очистительных церемоний, изрядно потратиться на жертвоприношение и внесение платы.

При этом наш герой ни на секунду не ставит под сомнение, что царь Коринфа – его подлинный отец.

– А вдруг они не золотые? – спросил любимый сын лейтенанта, которому очень хотелось, чтобы Паниковский возможно скорее развеял его сомнения.

– А какие же они, по-вашему? – иронически спросил нарушитель конвенции.

– Да, – сказал Балаганов, мигая рыжими ресницами, – теперь мне ясно.

В этом убеждении он проявляет железобетонное упорство – вплоть до момента истины.

Собственное расследование открывает Эдипу глаза на то, каким он бы слепцом.

Отступим назад, за хронологическую рамку трагедии Софокла. Когда Эдип явился в Дельфы за свидетельством о рождении, первое, что он увидел (как и все паломники) – главную заповедь оракула, начертанную на фронтоне храма Аполлона: «Познай самого себя». Перед тем, как тревожить божество, вопрошающего просят на худой конец попробовать заполнить анкету. Естественно, в любой анкете одним из первых является вопрос о родителях. Но Эдип игнорирует призыв. Он решает взвалить эту работу на самого оракула. Познай меня, Аполлон!

Получив вместо ожидаемого удостоверения приговор к отцеубийству, Эдип держит удар. Он принимает героическое решение: бросить вызов судьбе. И сразу предпринимает во исполнение энергичные действия. Какие же именно?

Он немедля удаляется из Коринфа, что, по его мнению, исключит возможность отцеубийства. Сомнительное решение в ряду многих. Удалившись, он (в отсутствие Интернета) не будет знать о поездках и перемещениях того, кого считает отцом, и вполне может неожиданно столкнуться с ним во время его дружественного визита в другой полис, или даже на поле брани.

Далее, любой консультант по управлению посоветовал бы Эдипу, исходя из текста прорицания, всемерно избегать ситуаций, чреватых убийством (к примеру, не наниматься ни киллером, ни палачом), а уж если дойдёт до войны – тщательно выяснять, кто оказался по ту сторону баррикад. Что же касается женитьбы, проще всего с походами в ЗАГС вообще повременить.

Вместо этого герой неизвестно зачем отправляется в Фивы, на первом же перекрёстке ввязывается в дорожный конфликт, убивает высокомерного пожилого пассажира элитной колесницы и под горячую руку, явно перейдя границы необходимой обороны, приканчивает свидетелей – возницу и пару охранников.

На подходе к Фивам он встречает хтоническое чудище – Сфингу, звероптицу с головой и грудью женщины. Заняв господствующую высоту, та блокирует подступы к городу. Но вместо того, чтобы грабить путников на манер Соловья-разбойника, она задаёт всем роковую загадку, а не сумевших отгадать пожирает. Первым, кто дал верный ответ, становится Эдип – креативный молодой человек, не обременённый никакими комплексами. (В поздних изводах мифа, как пишет С. Аверинцев [2] , предполагаются эротические отношения между Эдипом и Сфингой). Но снова – как и в случае с главной заповедью оракула – Эдип не задумывается над глубинным смыслом вопроса-загадки, над причиной, по которой с ним вступила в сношения небесная посланница, пропускает ещё один сигнал-подсказку от той же инстанции.

На крыльях успеха он триумфально прибывает в Фивы. В роли избавителя получает в награду трон, удачно освободившийся после того, как на днях неизвестные разбойники убили на перекрёстке царя Лая и его сопровождающих. По старинной традиции победитель получает всё, то есть в комплекте с царством ещё и освободившуюся царскую вдову. Эдип без тени сомнения женится, напрочь позабыв предсказание оракула.

Воистину, судьбе не уйти от Эдипа.

Ситуация напоминает самоисполняющееся пророчество (термин Роберта Мертона).

Если бы Эдип поступил по здравому смыслу, не придал значения разговорам о «приемыше» и никуда не поехал – тогда он не угодил бы в разборку на перекрестке дорог, не встретил Сфинкса, не попал в Фивы и т. д. Но он совершает последовательность таких действий, как будто сам стремится пунктуально воплотить зловещее пророчество оракула в жизнь.

Ситуация не особо похожа на байки литературоведов про неодолимый рок, некую трансперсональную или же хтоническую силу. Она больше напоминает рефлексивную игру. Возможно, даже обучающую, с самооправдывающимися и саморазрушающимися прогнозами.