Я по уши увязла в магии две тысячи лет назад, поэтому подобрать нужные слова в диалоге с несведущими современниками иногда получалось не слишком хорошо. Многие практики не заморачиваются на такие мелочи. Они просто вываливают неудобоваримую информацию на голову клиента и предоставляют возможность дальше самому думать, верить в это или нет. Валентина относилась к большинству тех, кто во что-то верит, а что-то категорически отрицает, потому что поверить сложно. В приметы, например, верить просто. Красную ниточку от сглаза детям на запястье мамочки повязывают тоже в угоду суевериям. А когда начинаешь говорить о сложных и опасных вещах вроде порчи на смерть - сомневаются. Валя не одобряла общение матери с Эльзой, поскольку верила в существование магических сил частично. Она волновалась за Янину Артёмовну, но я усложнила ей задачу, сказав о последствиях для Эльзы. И промолчать было нельзя, потому что «знающих людей» на самом деле гораздо больше, чем кажется - могут найтись доброжелатели, которые потом вменят смерть ведьмы спасённой мной старушке в вину. В таких случаях лучше заранее сказать важное, чем скрыть, а потом нарваться на новые проблемы.

– Если сомневаешься из-за последствий для Эльзы, то лучше о себе и детях своих подумай, - использовала я последний козырь.
– Кровные порчи вроде этой не развеиваются в воздухе и не уходят в землю. Им нужен наследник. Если у «испорченного» нет прямых наследников, колдовство после его смерти возвращается колдуну, но у вас полноценная семья. Ты единственная дочь, насколько я знаю. Похоронишь маму, а сама потом даже в Москву к сыну съездить не сможешь без вероятности схлопотать инфаркт. После тебя беду унаследует он. Потом…

Конец ознакомительного фрагмента.