Подумать только! Фрейд, который обо всем на свете имел собственное мнение, утверждал, что Моисей, которому приписывается решающая роль в исходе древних евреев из Египта, будто бы заимствовал у Эхнатона идею монотеизма и передал племени Израиля. Мы дальше увидим, что подобная гипотеза не больше, чем вымысел и не подтверждена достоверными фактами.

Изучая историю фараона-реформатора с загадочным ликом и верой в единое божество и его красавицы-супруги, а также факт предполагаемой передачи Моисею вещего послания, составленного, безусловно, в духе того таинственного Египта, которому многое что в последнее время приписывают, включая изготовление собственной атомной бомбы и летающих тарелок, отнюдь не самые некомпетентные ученые выдвинули версию известной триады. Воображение занесло их так далеко, что они провозгласили Атона концептуальным отцом Иеговы [423] . Они просто млели, когда читали гимны, с которыми Эхнатон обращался к созданному им «новому» божеству Атону, чьи лучи древние египетские художники рисовали в форме раскинутых во все стороны человеческих рук:

Эхнатон упразднил египетский пантеон и заменил его культом Атона. Реформа «Угодного Солнцу» заслуживает того, чтобы быть упомянутой в самом начале главы, ибо введение культа единого божества предваряло появление единого противника бога. Вот мы и отыскали «нашего» дьявола за четырнадцать веков до н.э., то есть за восемь веков до его официального появления в Иране!

Однако мы попали пальцем в небо.

Следует заметить, что, несмотря на репутацию «миротворца» — понятия исключительно современного и неприемлемого для описания фараона, царствовавшего в древнем Египте, — Эхнатон единолично правил государством и, также как и все его предшественники, руководил войсками, разъезжая на боевой колеснице. «На резном изображении, которое было недавно найдено в Карнаке, можно видеть, как Божественное Солнце протягивает свои благотворящие руки фараону, карающему чужеземца», — пишет Тронекер [424] .

Теперь пришло время более подробно остановиться на реформе Эхнатона. Еще до упрощения египетского пантеона отец реформатора Аменхотеп III тяготел к культу бога полуденного солнца Ра или Ре. В своей работе Эрман и Ранке, например, заметили: «При Новом царствование произошло объединение Амона-Ра [425] , Гора [426] , Хнума [427] , Атума Гелиополя [428] в единое божество Ра». Далее ученые продолжали: «Это превращение должно было, по логике вещей, привести к постепенной отмене политеизма, что и произошло на самом деле. Так, например, в гимнах, прославлявших Солнце (еще до правления Эхнатона), Амон-Ра, Гор и Атум действовали как одно божество» [429] . Так в чем же заключалось «предвидение» Аменхотепа IV?

Следует отметить, что к монотеизму тяготели и предшественники фараона. Как пишут Эрман и Ранке, «в весьма отдаленные времена культ бога Осириса [430] из города Деду, что находился в провинции Дельта (названной позднее Бузирисом, что в переводе означает «дом Осириса»), распространился по всему Египту. С Осирисом [431] слились некоторые непохожие на него божества, как Птах-Сокар из Мемфиса, Хентаментет из Абидоса» [432] . Тенденция к объединению богов объяснялась составом египетского общества: «По мере того, как развивались взаимоотношения внутри столь вытянутой в длину страны, и египетские крестьяне осознавали свою принадлежность к единой нации, происходила ассимиляция культов местных богов» [433] .

Иными словами, в основе процесса объединения лежало пробуждение национального самосознания, которое, в свою очередь, зависело от политики. Итак, если тенденция к объединению божеств возникла во времена правления XVIII династии, это означало, что Яхмос и его потомки внесли самый большой вклад в укрепление могущества своего государства. Заслугой основателя династии египетского фараона Яхмоса I было то, что ему впервые удалось одержать победу над гиксами [434] на северо-востоке Дельты. Взяв штурмом столицу пришельцев Аварис, он погнал противника до самой Палестины, где после трехлетней осады овладел последней крепостью гиксов Шарухен. В дальнейшем Яхмос предпринял экспедицию в Эфиопию (Нубию). Дело его жизни продолжил первый фараон из династии Аменхотепов. Отправившись во главе войск в Либию и Нубию, он завоевал новые территории, расширив южные границы до третьего порога Нила. Позднее под властью наместника фараона в Нубии и южном Судане оказались земли, простиравшиеся вплоть до четвертого порога Нила. Фараон Тутмосис I еще дальше продвинул границы Египта, дойдя до самого Евфрата. Воевал он, следует признать, неплохо, ибо оказался первым египетским властелином, погребенным в легендарной Долине фараонов.

Египет превратился в богатую и мощную страну с крепкой централизованной властью после того, как, в соответствии с классическим сценарием, использованным в более поздние времена Ришелье, фараоны XVIII династии подчинили местных князей. В результате походов Тутмосиса II, Тутмосиса III (который за одну только военную кампанию в Оронто захватил в плен семь местных царей), Аменхотепа II, Тутмосиса IV и, наконец, Аменхотепа III Египет превратился в мощное централизованное государство, куда со всех концов света стекались бесценные сокровища, что и позволило фараонам осуществить такие грандиозные постройки, как потрясающие воображение храмы Карнака, Луксора и Фив.

Таким образом, можно сделать вывод, что фараоны XVIII династии не только царствовали, но и считались наместниками божественного Солнца на Земле. Разумеется, жрецы официальной религии только и делали, что укрепляли божественный статус правителей, стараясь при этом всячески приуменьшить значение других небожителей, но все же не отказываясь от них. По-прежнему с верховным богом Ра ассоциировались другие божества.

Аменхотеп IV оставил после себя наследство, однако не выраженное в какой-то материальной форме, ибо не только неестественно вытянутое лицо и широкий таз гермафродита, но и весь его внешний облик свидетельствовал о вырождении династии. Предполагается [435] , что на первых порах этот фанатик [436] пошел по пути, проложенному жрецами, отождествив Атона с Ра-Гором (богом небесного горизонта Гором Старшим) из пантеона города Гелиополиса [437] . При этом он проповедовал не традиционную религию этого божества, а его архаическую форму, обозначавшую не само божество, а солнечный диск — понятие, как уточняют Эрман и Ранке, «отнюдь не предназначенное для использования в религиозной практике».